Академия (без) магии: игры с драконами

— Отец плохо перенес все это дерьмо. Нет, он не заболел — если это можно так назвать. До этого он был совершенно нерелигиозным. До сих пор помню, как бабушка ругала его из-за того, что мне пять лет, а я некрещеный. После того случая вдруг отец ударился в религию, начал верить в истинных драконов, потратил кучу денег на восстановление старозаветного храма недалеко от Проклятого леса, — у него было такое лицо, как будто он вот-вот сплюнет. — С тех пор у нас в доме только и слышно, что про церковь да про истинных драконов. И еще — про то, что мы с сестрой должны быть лучшими. Лучше всех. Потому что мы потомки драконов, величайших в мире существ, и мы должны быть их достойны. Сестра не вытерпела, сбежала замуж чуть ли не за первого встречного, лишь бы здесь не жить. А Март просто уехал с семьей сюда, и ничего из этого его не коснулось.

Закончив говорить, Эрон заглянул в бокал, но тот был уже пуст. Широким жестом драконий наследник плеснул себе еще вина и добавил мне, хотя я и так его едва пригубила.

Больше ради поддержки собеседника я сделала крошечный глоток.

По крайней мере, стало ясно, почему Эрон ненавидит Марта. Искать виновных при неудаче — одна из самых распространенных черт человеческого характера. Мало кто готов признать, что он ошибся или мог сделать что-то иначе. А в случае с погибшими детьми так удобно подвернулся Март, который убедил товарищей зайти в лес, хотя Эрон сам подтвердил, что они вчетвером были всего лишь глупыми детьми.

Не приходилось сомневаться, что Март поведал бы совершенно другую историю, похожую на историю Эрона, как ясный солнечный день — на глухую зимнюю ночь: вроде бы пейзаж тот же, а не узнать. Не бывает такого, чтобы два человека, оказавшихся по разные стороны кордона, видели ситуацию одинаково. К тому же Эрон мог быть не до конца честен. Я подруга его врага, объект для завоевания. Зачем мне выкладывать чистую правду? Не зря Март назвал его лжецом, когда на аллее неделю назад зашел разговор о тех событиях.

Однако интерпретация Эроном отцовских действий заставила меня обеспокоиться. Она идеально вписывалась в мою версию о совпадениях, в которых разум оскорбленного ректора нашел несуществующую связь. Если никакого заговора нет, как это доказать господину Аркину, который убедил себя в том, что он есть?

— Да, несправедливо, — пробормотала я, притворяясь согласной с Эроном.

Он неопределенно качнул головой.

— Когда виноватые выходят сухими из воды, а у невинных рушится жизнь — это не просто несправедливость. Это… мне даже слово подобрать трудно, что это. А теперь какой-то долбаный любитель потрепать языком еще будет обвинять меня в двух смертях? Извини, Эльза, я понял, что ты против, но мне определенно очень хочется отыскать этого подонка и поговорить с ним с глазу на глаз.

Я скромно потупилась.

Ну ищи, говори…

Взгляд внезапно наткнулся на крест с драконом в сердцевине, который висел у Эрона на шее. Что там он говорил о нерелигиозности отца?

— Прости, Эрон, можно вопрос? Почему твой отец обратился именно к драконьей религии, а не к новозаветной?

— Март тебе точно все рассказал, — кисло произнес он.

Я с упреком посмотрела на него.

— И зачем бы мне тебя о чем-то спрашивать, если я все уже знаю?

— Вы слишком умны, достопочтенная Эльза Амберлин, — вздохнул Эрон. — В тот вечер мы играли в тарлинов, имперских воинов и драконов. Есть старая легенда, в которой говорится, что племя не погибло в лесу, а его унес на своих крыльях Раоэрих, первородный дракон в истинном обличии. Якобы время от времени его еще можно увидеть над лесом, белого, как туман. В реальности это элементарный дым от печных труб, который при безветрии застаивается в низинах, но мы детьми верили, что это действительно белый змей-дракон. Когда Робин и Энни погибли, я пытался убедить себя, будто они живы, просто их, как и племя тарлинов, унес на спине дракон. Мне было всего лишь семь лет. Родители пытались поддержать мою веру в чудо и, похоже, купились на нее сами. Не в то, конечно, что Робин и Энни благодаря дракону остались живы, а в то, что наши чешуйчатые предки за нами приглядывают с того света. Идиотская и в то же время успокаивающая мысль. А мы в то время были в такой…

Он, несмотря на то что допивал второй бокал вина, вспомнил о приличиях и проглотил грубое слово.

— …были на таком дне, что нам всем требовалась отличная сказка. Для отца она превратилась в нечто большее.

— Значит, ты не драконопоклонник? Зачем тогда носишь крест?

— Называть нас драконопоклонниками неверно, — поправил Эрон. — Лучше уж старозаветниками, хотя это тоже не совсем правильно. Мы не боготворим своих предков — это было бы немного странно с учетом того, что в нас течет их кровь. Скорее, мы воздаем должное тем, кто когда-то правил миром и научил человечество колдовать. Во всяком случае, так это вижу я и потому ношу крест.