Академия искусств (СИ)

И правда. Резинки, заколки, невидимки и прочая ерунда обнаружились в отдельной шкатулке, лежащей на полочке тумбочки. Пенни вытащила одну, что поприличнее, и протянула Катерин, вместе с расчёской.

— Так, я осторожно… — И вдруг Пенни вспомнила, что говорил профессор. Нельзя, чтобы к её волосам прикасались! Он же перестанут чувствоваться! Девушка шарахнулась от Катерин.

— Я… это… Сама! — Вчера в душе она об этом не думала, но мылись девушки в отдельных закрытых кабинках. А сейчас…

— Как знаешь, — Катерин прищурилась. Видимо поведение Пенни показалось ей подозрительным. Та же немедленно полезла в тумбочку, ища свои перчатки. С каждой перевёрнутой вещью, внутри словно накапливался студень. Нет… Нету… Нет… Кодекс пропал! Перчатки исчезли! Кто-то их украл…

Зато она нашла другие перчатки. Сиреневые, в тон форме. Она натянула их. Катерин удивлённо наблюдала за её попытками что-то отыскать. Но как только новая соседка поднялась, то сделала вид, что не рассматривала её. Чёрт, кто она? Агенты, разумеется, умеют прикидываться, но зачем? От дел Кати давно отошла. И ничего за ней не числится.

Пенни посмотрела на кольцо и тихонько шепнула:

— Заплети меня!

Она понимала, что это просто глупо, но колечко послушалось. Волосы стянула резинка, собрав их в хвост. Катерин ничего не заметила, только подивилась, как Адель удалось так быстро завязать волосы.

— Ну что, идём? — усмехнулась она, подхватывая сумку.

— А где Линн?

— Она всегда встаёт спозаранку. И уже ушла в класс. Мы учимся на художественном факультете, я на втором, ты на первом курсе. Есть ещё театральный, музыкальный, танцевальный и «фигуральный». На последнем учат лепить всякие безделушки, создают фигурки и т.д. Странно, что тебя именно сюда засунули.

— Это ещё почему?

— Ты рисовать не умеешь. И петь тоже. А ещё ты во сне разговариваешь.

— Оу… Правда?

— Ага. Всё просила Брейна присмотреть за дядей. Что за Брейн?

— Это… ммм… мой двоюродный брат. У моих родителей у обоих братья, и Брейн — родной папин племянник. Мой дядя, мамин брат, он болен, моим родителям некогда, а Брейн — будущий медик и он ставит дяде уколы. Но дядя частенько забывается, он не в себе, и всё пытается сбежать. Раньше я за ним приглядывала, в свободное время, а теперь не могу. А Брейн…

— Стой, стой! Всё в кучу свалила, я никак не разберусь!

— Дядя — болен, Брейн — мой двоюродный брат, медик, я просила его внимательно присматривать за дядей, чтобы тот не сбежал.

— Нифига у вас там страсти.

— А с чего ты взяла, что я рисовать не умею?

— Так это же очевидно. Мы с Линн пропадаем в мастерской, особенно она, потому что художник должен совершенствоваться постоянно. А ты только и делаешь, что озираешься и словно всё глазами фотографируешь.

— У тебя… хм… очень меткий глаз.

— В летящую монетку из пистолета попадаю, — похвасталась Катерин, ожесточённо лохматя волосы на макушке, растрепав весь хвост.

— Ты бы их помыла, — осторожно заметила Пенни, боясь, что рано или поздно у черноволосой заведутся вши.

— Редко хожу в ванную. Стараюсь на глаза людям не попадаться.

Они шли по коридору, мимо них сновали школьники, что-то бормоча, один раз даже пронёсся парень с небольшим вытянутым футляром прямоугольной формы. Он так спешил, что чуть не рассыпал кучку нотных листов, один из которых всё-таки вылетел и Пенни, довольно ловко, его поймала. Паренёк даже не поблагодарил. Он вообще не заметил, что потерял страницу, а найти его в прибывающем потоке людей не представлялось возможным. Пенни решила, что отдаст листочек позже и, аккуратно сложив его, засунула в сумку.

В столовке было шумно и торопливо. Кто-то на кого-то рявкал, некоторые спали, многие что-то черкали в тетрадках, неторопливо поедая кашу. Пенни её терпеть не могла и брезгливо морщилась, глядя на эту… массу. Но в данной обстановке выбирать не приходилось. Это не дядюшкина кухня, где можно приготовить почти любую вкусняшку. Но смотря на то, с каким аппетитом уплетает завтрак Кати… Пенни стало просто стыдно за свои капризы. Вряд ли в «ПСИХ» была сладкая жизнь. Катерин наверняка безумно рада, что свалила оттуда. Но интересно… Сколько на её совести сломанных судеб? С виду совсем юная, непорочная, пусть и усталая девушка. Пенни прониклась к ней сочувствием.

— Адель, ты чего это? Сейчас разревёшься и кашу пересолишь. Ешь давай. У тебя сложный день.