Академия искусств (СИ)

Сложный. Это было мягко сказано. Первый урок-пара был полностью посвящён истории импрессионизма. Уже на первых же десяти минутах, Пенни хотелось выть. Больше она никогда не скажет, что у художников всё легко и просто! И жаловаться на свою шпионскую жизнь — тоже! А ведь это ещё и конспектировать надо. Эх, был бы здесь кодекс, она бы всё на диктофон записывала. А так пишешь, пока руки не отвалятся и так полтора часа. Следующей парой было черчение. Руки, привыкшие бить злодеев, обезвреживать бомбы и драться с Талоном, никак не могли нормально начертить какую-то несложную деталь. К тому же Пенни путалась в размерной сетке, циркуль всё время соскальзывал, и рисовалось всё на мольбертах. Как же она завидовала сидящим здесь ребятам! Их всех отобрали из-за их способностей и, хотя они и были первокурсниками, у них всё получалось ловко и красиво. Как жаль, что Катерин и Линн учатся на втором курсе! Пенни это совсем не понравилось, но к чёрту перекрытие, если она попытается сидеть на парах не со своим курсом! Её же с треском выгонят. В общем, спустя час и двадцать минут, Пенни сдала кривую работу, с плохо стертыми лишними линиями. Кое-кто из курса, мельком взглянув на неё, гаденько захихикал, остальные просто посматривали с высокомерием. Пенни выдохнула. Если бы они встретились на «ковре», то она бы всех этих художничков уложила баиньки! И гаденько бы смеялась.

На следующей паре спрашивали домашнее задание. И Пенни получила двойку, хотя и была новенькой. Она вдрызг поругалась с учителем — бородатым и худощавым — и была удалена из аудитории. Это её не собо расстроило. Она побежала искать аудиторию, в которой находились её «подопечные». Но тем было не до неё. У них был урок пейзажа, проходящий в парке, а Пенни просто не выпустили из здания, вежливо посоветовав не прогуливать. Девушка поняла, насколько сегодня всё безнадёжно и посмотрела расписание, висящее на втором этаже в холле. Следующая её пара — практика! Будут что-то рисовать. Ой плохо. Очень плохо! Лучше бы её на лепку отдали! Или на танцы! Это же почти как битвы. Ну или на худой конец в хор! Какая разница, курсы-то всё равно разные! И приглядывать за ребятами постоянно она не в силах.

От безысходности и собственного бессилия, Пенни прислонилась лбом к расписанию, медленно уезжая на туфельках назад. В какой-то момент, девушка не рассчитала, когда надо встать на ноги и полетела вниз лицом. Не успев ничего придумать, Пенни оказалась пойманной. Кто-то подложил руку ей под живот и она рухнула на неё. Было довольно больно. Рука осторожно подняла её.

— Ну, я конечно красавчик, но падать ниц передо мной не стоит.

Насколько знаком ей этот самоуверенный голос! Пенни резко отскочила, готовая сильно ударить Талона… Вот только это был не он. Белокурый, голубоглазый, с ослепительной улыбкой, белой, слегка загорелой кожей, и чемоданом. Пенни остыла и слегка растерялась.

— Коль уж ты мне встретилась, не проводишь к директору? — ещё ослепительнее улыбнулся парень. — Охранник не совсем понятно объяснил.

— Что? Ах, да, конечно. Кажется… сюда?

Пенни замерла. Она точно знала, что кабинет директора на третьем этаже, а вот где точно…

Но, как ни странно, на довольно скоро нашла нужную дверь, из которой совсем недавно вышла сама.

— О, премного благодарен! Тебя как зовут-то?

— Меня?! Ой. Адель. Меня зовут Адель МакЛейн.

— А я Роджер Уолесс. До встречи, крошка.

Он отсалютовал и вошёл в кабинет. А щёчки Пенни залил предательский румянец. Какой же Роджер… обходительный! Милый и помог ей, не то, что Талон, который сам подставит подножку ещё и посмеётся. Ух, бесячее создание!

Почти до звонка Пенни искала аудиторию, в которой пройдёт следующее занятие. Со звонком, оттуда не высыпала горсть учеников, а наоборот, донеслись стоны и крики, что он не успел. Из-за двери пахло краской, холстами и чем-то ещё. Персиками, что ли? Возможно, в красе были какие-то ароматизаторы.

Ученики вышли почти со звонком на следующую пару. Взволнованные, о чём-то стенающие, или наоборот, жутко собой довольные. Среди них, Пенни заметила ссорящихся вчера близняшек. Те, едва её завидев, поспешили укрыться в потоке учеников. На лбу у обеих красовались небольшие шишки, тщетно замазанные тоналкой и покрытые чудовищным слоем пудры.

Зайдя, Пенни немало удивилась. Комната представляла собой большое помещение, полностью заляпанное краской. В воздухе витали различные запахи, от которых болела голова. Из-за школьной доски показалась чья-то голова в противогазе. Учитывая количество ароматов, Пенни тоже очень захотелось его надеть. Но учитель пооткрывал окна и глухо, всё также не снимая противогаза, рявкнул:

— Костюмы надеть! Краски взять! За моль-берты! — именно раздельно. — Новенькой место и костюм выдать!