Академия Князева

– Чего тут не понимать? – спокойно сказал Шляхов. – Ясное дело, жалко. Потому и пошел. Кто другой, так по злобе али по глупости еще от себя подбавил бы чего. Князев и без того на расправу боек, а тогда уж и вовсе гаси лампу. Рубанет сплеча – и нет нашего Жарыгина. Поставят над нами командовать какого-нибудь разлемзю-недоделыша, пока к нему приноровишься да приглядишься, сезон долой. А Жарыгин – он какой ни есть, да свойный, с ним жить можно. Пужанет его Князев для острастки – и делу конец.

Шляхов протяжно позевал, добавил:

– Князева-то я давно знаю, еще на Курейке вместе работали. Он тогда совсем молодой был, гордый такой ходил, как петух. Но рабочего человека понимал. Больше с начальством лаялся. Девки там за им убивались – страшный суд!

– Ну, а он? – приподнялся на локте задремавший было Тапочкин.

– Он их не сильно праздновал. Все кралю свою, говорят, ждал.

– Эх, как же это он такие возможности упустил! – прищелкнул в досаде пальцами Тапочкин. – Я бы на его месте не растерялся. А та небось симпато пацаночка, а? – Он чмокнул губами. – Бутончик, небось?

– Красивая, – сказал Лобанов.

– Ты-то откуда знаешь? – усомнился Тапочкин.

– Видел у Александровича фотографию, давно, правда. Красивая баба. Я сперва подумал – артистка из кино.

– Сюда бы ее сейчас, – захихикал Тапочкин, – к нам в палатку, а?

– Да она с таким, как ты, под наркозом не ляжет, – с презрением сказал Лобанов. – И вообще, кончайте базарить. Вот Князев услышит!

Но тот уже ничего не слышал – спал. Пикетажка соскользнула с его груди и угловато оттопыривала марлю полога. Последняя страница, исчерченная схемами, была заложена карандашом.

Ему снилось, что прилетел вертолет, а он захватил его и переделал на буровой станок. Откуда-то взялся Жарыгин, грозил, кричал, что будет жаловаться. Арсентьев тоже был с ним, улыбался зловеще и качал головой. «Плевать, – думал Князев. – Пробурю скважину и дам месторождение. Все остальное неважно. Победителей не судят».

А над тайгой в комарином звоне снова висело яркое полярное солнце.

Глава третья

В горном отряде разговор был действительно коротким. Не было даже схематического плана выработок, шурфы задавались вслепую, бессмысленно, бестолково. Жарыгин – красивый мужчина со смуглым испанским лицом, в щегольской светлой штормовке, вначале пытался шутить, потом посерьезнел, сказал:

– Брось! Ну, бывает, увлекся, ты мою слабинку насчет рыбалки знаешь, а тут – так вообще. Ленки на пустую банку кидаются. Ну чего ты? Не такие деньги в землю зарывают. Давай задел, перебазируемся, нагоним все, ты меня знаешь.

– Теперь знаю, – ответил Князев. Внешне он был очень спокойным, даже сонным каким-то. Кричать, ругаться было бессмысленно – потраченного времени не вернешь.

По тропинке в лагерь Жарыгин шел сзади, Князев слышал его учащенное дыхание – отвык ходить, стервец… На одном из поворотов он забежал вперед, взял Князева за рукав, искательно забормотал, заглядывая в глаза:

– Андрей, мы же с тобой не первый год замужем, а? Люди и не такое делают… Я же половину рыбы все равно тебе отдам!

Князев сверху вниз поглядел на Жарыгина, сощурил светлые бешеные глаза.

– А где делить будем?

– Это как? – Жарыгин моргнул.

– Где делить будем, спрашиваю? Здесь или в Туранске?

– А что?

– А то, что возить твою рыбу нечем.

– Как нечем? А вертолет?

– Мы не рыбозавод, авиации не за перевозку рыбы платим.

Жарыгин, мучительно кривя улыбкой небритую щеку, поводил застежкой-«молнией».

– Значит, так? Не ожидал от тебя… Ну ладно… – Он бросил руки вниз. – Но попомни мои слова: не все тебе князем быть. И тогда я первый в тебя камень брошу.

– Хорошо, – сказал Князев, – учтем. И давай, раз уж мы выяснили отношения, договоримся: как только вернемся с поля, подавай заявление. Вместе нам не работать.

Жарыгин давно был ему неприятен – после той истории, когда жена его ходила беременная и не смогла поехать с ним в поле, а он в открытую жил с молоденькой воротовщицей. Вмешиваться в такие дела не хотелось, уж очень противно было, Князев лишь решил на будущее в отряд Жарыгина женщин не брать.

Водились за его прорабом еще кое-какие неприглядные делишки, поговаривали, что принуждает он горняков, из тех, кто потише, делиться с ним за приписку категорий, но поймать на таком трудно, а документация у него всегда была в порядке. Да, на многое приходилось закрывать глаза, жаль было лишаться хорошего прораба, который владел великим умением ладить с горластым племенем сезонников-сдельщиков, но то, что случилось теперь, выходило за всякие рамки.

Когда подошли к лагерю, решение созрело: горняков расформировать по поисковым отрядам, Жарыгина направить в Западный отряд к Афонину, пусть в маршрутах сбросит лишний жирок, а взамен… Кого же взять взамен? Есть там один паренек, прилетел из Красноярска перед самым выездом в поле. Ни трудовой книжки не было, ни справок – только диплом и какая-то бумажонка из управления. Младшим техником оформили… Как его фамилия? Черт, вылетело из головы… Придется взять его, больше некого, кадровых нельзя трогать. Как же его фамилия? Заблоцкий, кажется. Да, Заблоцкий.