Академия мрака

К тому времени, как он добрался, уже стемнело и по улицам сновали туда-сюда снегоуборочные машины. Он сел в автобус, идущий в центр города, и полчаса спустя сошел на углу в двух кварталах от «Ухающей совы», стриптиз-клуба, где выступающие девушки по большей части были даже младше самого Калеба.

За аллеей, к северу от заведения, можно было разглядеть слабый отблеск мерцающих свечей, освещающих витражи собора Святого Игнатия. Повернувшись лицом к огонькам, Калеб осенил себя почтительным крестным знамением. Он уважал веру не только потому, что сестра посвятила ей столько времени, но и из-за своих особых символических отношений с образом пригвожденного мужчины, страдающего на кресте. Интересно все-таки, что сломало сестру окончательно? Те насильники в зеленом фургоне? Или незавидная участь была прописана прямо в хромосомах?

Парень надеялся, что Христос сможет простить сестру или что она сможет простить Бога, потому что сам Калеб никогда не смог бы сделать ни того ни другого.

Дверной проем загораживала свисающая до пола штора из бусин, зал весь провонял кислым пивом и марихуаной. Вонь хлопнула Калеба по лицу, словно крыло летучей мыши, – голова пошла кругом, и он чуть не упал. Потребовалось некоторое время, чтобы к такому привыкнуть. Отодвинув завесу, он скользнул в «Ухающую сову»; лучше уж сюда, чем в церковь, – в его случае неизвестность сулила бо́льшую безопасность.

Всего пять часов, но шоу – уже в самом разгаре, народу полно, что и неудивительно при такой-то погоде. Оглядевшись в поисках Вилли, который частенько сиживал здесь, блаженно пялясь на девок, Калеб не смог разглядеть здоровяка среди толпы теней. Руки Калеба вдруг задрожали, когда он потянулся за бумажником. Парень никогда не думал, что скажет это, но ему ужасно хотелось выпить. «Пришло время надраться».

Вышибала мог бы припарковать «Мазду» у себя в пупке, если бы внутри не было столько ворсинок от футболки с логотипом «Харлей-Дэвидсон». Волосатый пивной живот нависал над ремнем огромным мясным кулем. Вышибала проверил университетское удостоверение Калеба и мерзко хихикнул, как обычно хихикают люди его профессии, когда видят, что перед ними – слюнтяй, студентишка. Калеб забрал свой студенческий билет, изо всех сил стараясь удержать дрожащую руку на бумажнике. Охранник немного посторонился, неопределенно пожав плечами, и пропустил парня вперед.

Музыкальный автомат исторгал Nocturnal Emissions[15], дощатый пол мелко вибрировал. Гул пронзил грудь и подкатил к горлу. Краем глаза Калеб заметил долларовые купюры, колышущиеся в дымном воздухе, боковым зрением уловил силуэты танцовщиц, занятых своим делом, томных и порочных. Но эта часть представления парня не интересовала. Он направился прямиком к стойке у дальней стены.

Официантка подскочила к нему прежде, чем барменша на другом конце зала успела подняться со стула. Обе рассчитывали на чаевые и были такими же соблазнительными, как девчонки у шестов. Или даже более: все-таки наряды оставляли пространство для фантазии.

Густой шлейф сигаретного дыма тянулся за официанткой, когда она бочком прошла вдоль стойки и подступила к Калебу чересчур близко, заставив его напрячься. Скорость – насущная необходимость в стрип-клубах, тут все двигаются в темпе, пускай и с разными целями.

Губы официантки казались такими мясистыми и толстыми из-за чересчур щедрого слоя губной помады вишневого цвета, а на лице красовалось так много подводки для глаз, что девушка походила на египтянку, мажущую пепел вместо туши для ресниц, чтобы уберечь глаза от соблазнов, насылаемых мертвецами. Может быть, она знала что-то, Калебу неведомое.

– Привет, малыш! Тебе чего?

– Два бойлермейкера[16] с чем-нибудь покрепче.

– Плохой день в школе, да? – спросила она с особой интонацией, как учительница в начальных классах, перед которой – маленький мальчик в блестящих калошах, с коробкой для завтрака в руках и свежим маминым поцелуем на щеке. Калеб нервно сжал и разжал пальцы. Порой он почти тосковал по такому обращению.

Официантка обошла барную стойку с другой стороны и сама приготовила парню напиток, протянула двойную порцию бурбона «Четыре розы» и кружку разливного пива.

– Вот, держи. – У нее была приятная улыбка, из тех, которым хотелось бы, но никак не получалось доверять. – Тебе дать спичку, чтобы поджечь это дело, милаш?

– Нет, спасибо. – Калеб вылил шот в кружку и залпом выпил напиток еще до того, как пиво начало пениться. Это было глупо – вести себя так в присутствии официантки, но парень ничего не мог с собой поделать.

Девушка склонила голову набок, словно собака, заслышавшая странный звук.

– Ты только что обессмыслил весь коктейль, разве нет? Бурбон должен был закипеть!

– Смысл в том, чтобы напиться.

– И это все, что тебе нужно, да? Ладно, тогда… еще по одной?

– Конечно.