Академия Родная

   Про Брежнева он не зря вспомнил - того церемониальная группа Кремлевской охраны с таким грохотом в могилу опустила, что вся страна до самой Перестройки этот случай вспоминала. Пока бабушки своими слабенькими ручками кидали жменьки землицы, Коля успел сбегать к трактористу. За очередной червонец он попросил того подъехать к могиле и бульдозерным ножем сгрести кучу обратно в яму. Тот выразил законное сомнение: "А меня после не побьют?" Коля заверил, что не побьют, и вообще ритуальный порядок - это его проблема. Тракторист подогнал свой "Беларусь", но боязно остановился недалеко от могилы. Мы же подбежали к бабушкам и стали их под ручки усаживать в автобус. С нами оталась одна наша старушенция, что в автобус залесть не могла. Тогда Коля махнул рукой водителю, и тот увёз бабушек на поминки, а тракторист, видя, что опасных свидетелей нет, за секунды засыпал яму. Мы воткнули памятник и разложили венки, забрались в "Волгу" и поехали кушать. Всю дорогу наша бабка то плакала, то смеялась не пойми от чего.

   По приезду на поминки бабушки нам быстро налили по стакашке. Мы не чокаясь выпили и принялись уплетать наваристую куринную лапшу, салат оливье и голубцы.

  -- Повезло покойнице! Не как Брежнева! Какие мальчики хорошие! И землицу мягкую! И без грудок! - восторженно слышалось со всех сторон.

   Наша бабка тоже дернула стопарик, но что это похороны её подруги, она уже забыла и вскоре затянула песняка. Другие бабки на неё зашипели и повели под руки спать. Ну а мы, прихватив пару пузырей, поехали догуливать на Факультет. Тут нам больше делать нечего - миссия выполнена, завтра в отпуск.

   * * *

   "Экватор" или 3-й курс:

ДАНАЯ И ГРАЧИ

   Вот и вернулись мы, уже третьекурсники, с отпуска. Пронеслась халявная лекционная неделя, начались занятия. Только мы втянулись в учёбу, как нате, гром среди ясного неба - к нам едет ревизор. Да не какой-нибудь там занюханный ревизоришко, а самая настоящая комиссия всесторонней проверки из самого Министерства Обороны. Чего так - а так, Андропов к власти пришёл, и в армии (как и везде) началась политика "закручивания гаек" - то бишь укрепление дисциплины. Весёлый был период - помню даже гражданских менты по кинотеатрам гоняли, мол почему это вы, граждане, в рабочее время кино смотрите? А про войска вообще молчу - тут уж из нашего начальства рвение полезло из всех анатомических отверстий. Ну и довеском, разумеется - смех и глупость из голов, что это излишнее служебное усердие демонстрировали. Правда возвышались эти кладези мудрости над генеральскими и полковничьими эполетами, и в момент изречения их сакральной чуши, нам было совсем не до смеха.

   Сюжет и действующие лица: шмон в курсантском общежитии нашего Факультета. Московская комиссия завтра, а местная, значит, сейчас. Внутренний порядок проверяется наиболее сознательным элементом - двумя замполитами. Ну понятно, наш политпросветправедник Вася Иваныч Кононов (Серпомолот) тут как тут, но ведь принесла нелёгкая самого замполита Академии, генерал-лейтенанта Логинова! А дедушка норову был капризного - факультетские офицеры и начальники курсов перед ним летают как молодые, а курсанты в строю вообще дрожат, как котята после ванны.

   Застроил генерал третий курс, в страшном гневе смотрит причёски: "Почтальоны! Это же декадОнские хиппи! Это же мелкобуржуазные панки, а не вояки! А вы уже большие! И писять-какать нет! И чтобы было!!!" (дословно) Рядом стоят трепещущие начальники курсов, генерал, обращаясь к офицерам, переводит гнев в конструктивное русло: "Вы мои пальцы, а я ваш кулак! А вместе мы..." С этими словами поднимает правую руку вверх и скручивает её в... дулю!

   Затем дана команда разойтись личному составу по комнатам. Начинается собственно шмон. Генерал входит к нам в комнату. На двери весит "Даная" Рембрандта (репродукция, конечно, но ещё до того как оригинал в Эрмитаже кислотой залили, напомню сюжет - голая баба на кровати с поднятой рукой), а на стене висит Саврасов "Грачи прилетели" (весна, церквушка, грачи в небе и на земле). Полковник Серпомолот, разъяренный как бешенный слон во время неудачного гона, шмонает соседнюю комнату. Оттуда явственно слышны топанье его кованных сапог и постоянные трубные завывания, в наиболее острых моментах переходящие в громкий, нечленораздельный рёв.

   Генерал Логинов удовлетворённо слушает старательные рулады полковника, потом замечает картину на двери. Он некоторое время пристально смотрит на "Данаю", но вот его брови ползут вверх и глаза вываливаются из орбит. Похоже, он уже дал свою оценку живописи периода Ренессанса. Наконец генеральские щёки начинают нервно колыхаться, он набирает в лёгкие воздуха побольше и орёт: "Это что!?" Старший по комнате, курсант Женя Велиев, тихо отвечает: "Рембрандт, Даная". Генерал вылетает из комнаты с силой ударив по двери. В коридоре сиреной воет его фальцет: "Нет! Это порнография и три наряда!!!"