Академия тишины

— Можешь соврать, но постарайся сделать это убедительно.

— Я думаю, как жаль, что у нас в кружках не вино.

— С чего бы это?!

— Трезвый ты никогда меня больше не поцелуешь…"

Я вспоминаю и улыбаюсь, хотя губы и трескаются от этой бесполезной пустой улыбки.

Глава 72

Первый раз в жизни я заболела так тяжело. Так тяжело, что, наверное, бредила от жара, который никак не хотел сбиваться. Может быть, ослабленному организму хватило прогулки под дождём в мокрой одежде и сырых ботинках, а может, моё состояние вообще не имело к дождю и холоду никакого отношения. Ослабленное и магически, и в целом тело отказалось продолжать куда-либо идти, сознание решительно к нему присоединилось.

Зато мне нравились мои горячечные галлюцинации, в отличие от мыслей, они были прекрасны. Габриэль был рядом, и я видела, даже порой чувствовала его как живого, настоящего, и мне не хотелось пробуждаться и возвращаться в реальность, в которой он не сидел рядом, не поил меня какими-то горячими отварами и мясным бульоном, не заплетал мои растрёпанные волосы, не переодевал в сухую, тёплую и новую одежду. В своих видениях я засыпала, положив голову ему на колени, а порой болтала что-то, как Мэй в своих пограничных состояниях между явью и сном. То просила прощения, то в чем-то, наоборот, обвиняла, то просила не уходить, потому что мать от меня ушла — и ничем хорошим это не закончилось, то умоляла пойти и разыскать возницу, который — зуб даю! — до сих пор ждёт меня где-то в лесу, не сходя с места…

Однако в один прекрасный день жар всё-таки спал, и я проснулась, ощущая себя слабой, но совершенно вменяемой, к моему же великому сожалению. К сожалению, потому что мне отчасти даже нравилось своё беспомощное прежнее состояние, в котором можно было ничего не решать и ни за что не нести ответственность.

А ещё пора было уже окончательно распроститься с глупыми мечтами и иллюзиями. Обо всём. Потому что закончить жизнь, как Корнелия, я всё-таки не хотела.

Если посещение Приюта смятенных духом было на самом деле, а не привиделось мне за компанию, конечно. Судя по окружающей обстановке и виду из небольшого окошка с трогательными голубыми занавесками — не привиделось. Я всё ещё была в Бриоке. Вероятно, по доброте душевной меня не вышвырнули из гостиницы прочь, хотя столь частое проявление доброты со стороны посторонних людей не могло не настораживать. Может быть, у меня особый дар располагать к себе хозяев гостиниц..?

В комнате я была одна — это было ожидаемо, это было единственно возможно, и всё же я огорчилась так, что скулы свело. Нет в мире магии, иной, кроме той, что мы творим сами, пора бы это запомнить и понять.

Впрочем, кое-что из порождённых высокой температурой грёз оказалась явью — одежда на мне была другая, это точно. Чистое, новое, тёплое платье, чулки на ногах. Волосы заплетены в две ровные тугие косы.

На глаза навернулись слёзы, и я сердито вытерла их — нет уж, превращаться в плаксивую истеричку я точно не буду.

На полу рядом с кроватью обнаружились и туфли, я нацепила их на ноги. Сколько же я должна за крышу над головой, за одежду, за уход и лечение? Ладно, разберёмся, не страшно. Сказать по правде, ничего не страшно, если сравнивать с судьбой Тарольских, или той же леди Сейкен, или — Корнелии. Пламя взметнулось на ладони, и я покатала его в пальцах, чувствуя, как окончательно развеивается туман в голове. Заправила кровать, всунула ноги в туфли и открыла дверь.

Назло моим иррациональным страхам, то и дело шипящим и скалящимся в одном из уголков души, она оказалась не заперта.

Зато вопреки всякой логике, всякому здравому смыслу, теории вероятности и прочим рациональным доводам, кои я приводила сама себе, пытаясь примириться с щемящим чувством утраты и одиночества, на пороге стоял Габриэль. Не успев остановиться, я ткнулась лицом ему в грудь, почувствовала, как обиженно заныл нос, подняла глаза. Это действительно был Габриэль Фокс. Совершенно реальный, всамделишный, не морок и не плод воображения воспалённого сознания. Его можно было потрогать. Заглянуть в разноцветные глаза, взъерошить длинные, чуть ниже плеч, волосы. Понюхать. Если бы не полное ошеломление, я бы и понюхала, и лизнула — просто для того, чтобы окончательно убедиться.

— Ты… — я вцепилась в его рубашку, едва не оторвав пару пуговиц, но тут же испуганно отодвинулась, чтобы моё материализовавшееся видение не растаяло от такого напора. — Ты…

— Выглядишь лучше, — совершенно спокойно сказал Габриэль, так и стоя на пороге, не уходя, не исчезая, но и не делая попыток войти. В его руке была большая дымящаяся кружка, содержимое которой он непременно бы расплескал от столкновения со мной, если бы не водная магия. — Всё ещё похожа на покойницу, но теперь на свеженькую, не то что раньше — трёхнедельной давности. Ложилась бы ты обратно, рано тебе ещё прогулки устраивать.