Академия Трех Сил

Он неожиданно повернул голову и улыбнулся мне. Я уже оделась, так что взгляд встретила без смущения. Разве что чуть екнуло сердце, потому что оно, глупое, постоянно екало, особенно когда Хен смотрел на меня так же пристально, как сейчас. Еще и с загадочной улыбкой на губах.

— Ванная свободна, — напомнила ему. А может, себе, чтобы отвлечься.

Хен встал, но вместо того чтобы сразу пойти мыться, отступил на миг в сторонку, протянул руку, словно поправил что-то покосившееся. Потом направился в ванную.

Покосилась на подозрительно довольное лицо прошедшего мимо меня парня. Подождала, пока он скроется за дверью, и вороватой перебежкой добралась до его кресла. Устроилась на еще теплом сиденье, уставилась в ту сторону, куда смотрел Хен…

Сначала ничего не увидела. Балкон с этого места обозревать было неудобно, вряд ли он пялился именно туда. В зеркале виднелся выход на кухню, но стояло оно странно. Кажется, раньше было по-другому.

Вскочила, подошла ближе. Протянув руку, повторила увиденный недавно жест Хена. Пальцы коснулись прохладной поверхности, толкнули раму — и в темном стекле отразилась закрытая дверь ванной и свет в прямоугольном оконце.

На некоторое время я застыла, возмущенно хватая воздух ртом.

Ах он хагосов паршивец!

Это же значит… Когда я думала, что он благородно отвернулся, Хен пялился в зеркало! Вот уж, должно быть, все разглядел в деталях! Я ведь ничуть не смущалась, вытиралась тщательно, еще грудь свою в зеркале в ванной рассматривала скептически. Хагос! И все у него на глазах. То-то он такой довольный!

Обхватила щеки ладонями. Внутри бурлили самые противоречивые чувства: и злость, и смущение — стоило вспомнить его улыбку и блеск в глазах, и некое смутное торжество. Но если Хен думает, что это сойдет ему с рук, то он сильно ошибается…

Осторожно приблизилась к ванной. Запора на ней не было, так что, когда я тихонько нажала на ручку, дверь легко отворилась.

Шум воды стал сильнее. Дверь умывальной кабинки была закрыта, за ней виднелись смутные очертания человеческого тела.

Одежда валялась прямо на полу, ее не потрудились повесить. Даже до корзины не докинули. Зато чистые вещи лежали на полке аккуратно сложенные: серые домашние штаны из мягкого хлопка, белая полотняная рубаха с короткими рукавами.

Стараясь действовать тихо, но быстро, схватила эту стопку и рысью уволокла в спальню. Положила в шкаф, будто так и надо. Потом вытащила из ванной корзину с грязным бельем, кинув туда и то, что собрала с пола. Корзину выставила на балкон, если что, скажу, там и стояла. Последними отнесла в спальню полотенца, припрятала под одеждой. Нельзя оставлять врагу ни малейшей лазейки.

Сама засела в спальне, ожидая, когда Хен выйдет. Двери везде специально оставила нараспашку, наблюдая за происходящим через щель.

Ждать пришлось долго. Я успела и заскучать, И укорить себя за глупость, и уже начала подумывать о том, чтобы вернуть все как было, — останавливала только мысль, что Хен выйдет из ванной в самый неподходящий момент.

Шум воды наконец утих.

Я замерла, теряясь в догадках, что будет делать Хен. На его месте… Наверное, я сначала поискала бы одежду, решив, что сама ее куда-то задевала, а потом… Даже не знаю, что делала бы. Разозлилась? Начала кричать и буйствовать?

Ох, а что если Хен позовет меня и потребует вернуть одежду?

Я его недооценила.

Он будто вообще не заметил, что сменная пропала. Показался на пороге в чем мать родила с совершенно невозмутимым лицом. Влажные волосы стояли дыбом, желто-оранжевый свет подсвечивал капельки воды на гладкой коже. Я невольно засмотрелась на его тело: худощавое, испещренное шрамами и узорами… татуировки? Разве у него раньше такие были?

Впрочем, мне стало не до них, когда Хен как ни в чем не бывало направился в спальню. Одна половина разума запаниковала — сейчас влетит, надо срочно в постель и делать вид, что давно сплю! — а другая любовалась, как зачарованная, потому что от этой картины захватывало дух.

Я видела раньше парней, что называется, без штанов — но это были или глупые случайности, или совершенно не вызывающие романтического интереса объекты.

А тут был Хен. Обнаженный, длинноногий, узкобедрый, мускулистый — свет играл, вычерчивая мышцы пресса, обтянутые гладкой кожей, и внутри у меня разгорался незнакомый огонь. И страх. И жадность. На лицо Хена было страшно смотреть, и ниже живота взгляд опускать боялась. И хотела. И боялась.

Пришла в себя, когда Хен был уже на пороге. Метнулась к постели, не думая, что выдаю себя, прыгнула под одеяло, накрылась: я в домике.

Шаги замерли, послышался смешок, но Хен ничего не сказал. Отошел к шкафу, раздался стук дверцы, шорох одежды. Я лежала молча, проклиная минуту, когда в голову стукнула дурная мысль устроить этот идиотский розыгрыш. Сердце билось где-то в ушах, рук и ног я вообще не чувствовала, они словно отнялись от сладкого ужаса.