Академия Весны

– Ну! Дыши давай! – Голос над головой не особенно близко знаком, но звучит удивительно по‐родному. От него тепло. – Хейз! Если ты умрешь – и я умру! Давай! – Губы, прижавшиеся к его губам, не такие уж и привычные, но до ужаса желанные. – Не будь слабаком, иначе кто меня будет защищать?

– Я никогда не вызывался тебя защищать, Масон. – Он говорит это действительно через силу, потому что горло по‐прежнему саднит от океанской воды, а тело ватное после резкого прилива магии. – Что это было? Где…

Смотрит на запястья и качает головой.

– Но разве…

– Магия сирен подчиняет волю настолько, что человек способен на действительно невероятные поступки. Я заставила тебя снять их.

– Разве браслеты можно снять самому? Даже против воли…

– Когда ты во власти сирены – да.

– Почему вас не используют для опытов? – Шутка выходит глупой и неловкой. Рейв устало закрывает глаза.

Он лежит на берегу Таннатского океана, за ним городская стена, рядом Брайт Масон, та самая, которую всего девятнадцать дней назад он впервые встретил на этом самом месте.

– Потому что никто не знает… что мы можем. К счастью, свидетелей сирены не оставляют, – тихо отвечает Брайт.

– Ну, считаем, что мне с моей сиреной повезло. – Рейв трет лоб, пытаясь хоть как‐то снять напряжение. Черепную коробку давит изнутри, будто сейчас и вовсе разорвет. А теперь еще и страшно жжет в груди, и сначала Рейв думает, что это от долгого нахождения под водой, а потом понимает, что это у Брайт сердце споткнулось и оборвалось от слова «моя».

– Рейв… – тихо зовет она.

– Хейз, – качает головой он.

Его имя не должно звучать так. Ни от кого. Хоть в этот вечер и без того случилось слишком много всего невероятного.

– Хейз… – кивает она с кривоватой усмешкой. – Что дальше, Хейз?

– Ну, я вышел сухим из воды. – Опять неловкая усталая шутка. – Никто не станет задавать мне вопросы. Мы будем жить дальше… и надеяться, что кого‐то из нас поразит в самое сердце «безопасный» человек. И, ради святых сил, Масон, пусть это случится до того, как твой умный отец придумает лекарство… Я очень хочу избавиться от этой гадости в моей голове, но…

«…но знать, что ты жива, я хочу больше!»

– Ты правда в это веришь? – Она опять усмехается с таким видом, будто точно знает, что Рейв себя обманывает. Она буквально выставляет его наивным мальчишкой, а он в ответ молчит и смотрит ей в глаза.

– Нет, – наконец отвечает он, чувствуя и за себя, и за нее острый укол в сердце и обжигающую виски мимолетную влюбленность. – Но пока я не придумаю другой план, этот останется рабочим. Поняла? Держись от меня подальше, Масон. Теперь‐то ты понимаешь почему? Иди и не попадайся никому на глаза. Парни могли выйти сегодня на охоту…

– Тебе лучше дать мне график ваших ходок, если хочешь, чтобы я выжила. Не собираюсь сидеть…

– Масон. – Он хочет снова ее обнять, но, кажется, то, что было в лодке посреди нейтральных вод, осталось в лодке. – Я постараюсь предупреждать, но не всегда смогу. Хардин готов выходить хоть каждую ночь, если это поможет ему опять поймать Ноку, он помешан на ней, и, если она тебе дорога, и ее предупреди. И пожалуйста… нарывайся поменьше.

«Совсем как отец», – бормочет про себя Брайт, но говорить больше не может, боится наболтать лишнего. Она встает с гордо поднятой головой, так что Рейв даже глаза закатывает от этого вида. Прикрывается волосами – да что он там не видел за этот безумный вечер – и черной птицей растворяется в грозовых облаках.

Глава тридцатая Ловушка

ЛОВУШКА

Западня, опасное место.

Шеннен Блан хороша с распущенными волосами, и все знают, что она их так носит только в особенные дни. У нее черные прямые сверкающие пряди, как на рекламе шампуня. Они струятся по спине до лопаток, обрамляют белоснежное лицо.

– Привет, Рейв. – У Шеннен очень ровные губы. Четкий контур, вишневый цвет, идеально симметричные, полные. Не сухие и не потрескавшиеся. Не обветренное лицо. Не розовые глаза. – Я хотела с тобой кое‐что обсудить. – Она улыбается чуть‐чуть, самыми уголками губ, будто боится скорого появления морщин.

От нее пахнет лавандовой солью для ванн, Рейв даже может сказать, какой именно фирмы. Его мать предпочитает именно такую соль, и две трети ее подруг тоже, и каждая вторая студентка Академии.

Приятный, простой, ненавязчивый запах. Но Рейв дергает головой, как охотничья собака, учуявшая добычу, и глаза Шеннен сначала немного распахиваются в удивлении, а потом она делает невозмутимое лицо.