Академик

— Нет, тебя точно долго били и всё, видать, по голове. Верховный дерется с последним выжившим претендентом. Один на один. Один раз. До конца.

— А в чем прикол смертнику драться-то? Да ему по кайфу будет, если Бугра вашего скинут! — удивленно спросил Гоша, заодно решив потренироваться в фене.

— А вот и не угадал, — ехидно осклабился старик, — еще какой резон есть. Смертник, загасивший претендента, по решению Совета и голосом Самого может быть помилован. Если прикончишь, тоже ругать не будут — знают, что сами под смертью ходим. Наоборот — станешь горожанином в обход ранга обслуги. Смертники ведь по положению хуже восков. И нас никто не щадит, если проигрываем. Так то. Либо на арене, либо сразу после — в расход.

Гоша в очередной раз подивился архаичной простоте устройства здешней выборной, да и общественной системы.

— Похоже, часто у вас правители меняются. Так, что ли, выходит? — спросил он.

— Ты что сдурел? Двадцать лет уже Папа сидит. Народ какой-то хилый пошел после войны, даже двоих смертников пройти не может. Но там бойцы… — старый зек многозначительно покачал головой. — Где уж с Верховным-то биться, в живых бы остаться — уже праздник. А Верховный… Говорят, он непобедим. Родился в боевой стойке и ки-о-но. И от него исходит сияние…

— И скольких непобедимый победил?

— Э-э… — сокамерник был явно озадачен вопросом. — Ну… Я ж говорю — народец хилый нынче, даже до боя с Папой добраться не может. Куда там с ним биться…

Гоша хотел было съязвить, промолчал. Сокамерник, как зашоренный, не замечал очевидной проблемы с логикой ситуации. Что ж, посмотрим, как это происходит в реальности, — подумал Гоша, растягиваясь на вонючем матрасе.

— А когда ближайший Турнир? — спросил он старика.

— Ты и этого не помнишь? — еще больше удивился старик. — Ну дела… Турнир будет через…

Неожиданно, в разговор вдруг вклинился другой старик, которого Та-ри называл Се-паем, до этого момента совершенно тихо лежавший на шконке в своем углу:

— Джаббат! Когда, наконец, эти дураки поумнеют! — старик, кряхтя, сел на своем лежбище и свесил короткие ноги вниз, не доставая до пола. — Ерунда все это. Верховный, сияние и даже помилование…

Гоша, наконец, разглядел, до чего тот был худой, лысый и сморщенный. — Самое главное для тебя не это, сопляк, раз ты тут оказался. — Он посмотрел внимательно бесцветными глазами на Гошу. — Запомни, что я скажу. Вдруг пригодится. Хотя, конечно, выглядишь ты как полная размазня… — старик нахмурился. — Если других претендентов не осталось… Смертник, победивший бойца и заявивший о своем праве, становится претендентом. И значит, пройдя троих других смертников, имеет право вызвать Самого. Но победивший трех претендентов, если таковое вдруг случится, а правилами допускается, может вызвать на бой сразу Самого, даже минуя смертников. Только об этом — тссс… — старик поднес палец к впалому рту, — мало кто помнит. Из официальных правил убрали почему-то, хотя права не имел никто этого делать. Даже Сам «сияющий», — на последнем слове старик сплюнул. — Ведь править завет нельзя… Но вот, поди ж ты, как-то умудрились спрятать пару «лишних» слов. А еще нынешний Верховный придумал увеличивать число смертников до двадцати четырех. Если среди желающих потрогать власть на ощупь много мастеров намечается. Хитро…

— А ты, Се-пай, почем знаешь про претендента из смертников? — перебил его Та-ри. — Не помню такого что-то.

— Оттого и не помнишь, что скрывают. Но некоторые старики, вроде меня, еще помнят полный текст. И знают…

— Что знают? — в свою очередь с интересом спросил тощего старика Гоша.

— Что отказаться от вызова смертника Верховный не может. Только с такими условиями про смертников Ле-он и смог продавить в Совете новый завет Турнира сразу после Душной войны. А еще, в исключительных случаях, он может против претендента выставить брата или племянника. Только вот где такого смертника взять, что захотел бы бросить вызов Самому и биться со своими… Ведь проиграешь — пощады не жди, тут же тебе и приведут приговор в исполнение. Помилования не будет. Но зато это настоящий шанс поймать удачу за хвост.

— Интересно… — произнес Гоша, диву даваясь от такого поворота дел. Выходило, что при счастливом исходе дела (очень счастливом!) любой смертник имел шанс стать правителем. Тогда понятно, почему нынешние власти скрывают такую возможность. Если конечно лысый старик не врет, — подумал Гоша. — Кстати, это все хорошо объясняет несменяемость нынешнего правителя. Что-то такое он придумал с этими смертниками… Кстати, о турнирах! Те воры между собой все время говорили о каком-то Темном Сходе…

— А что ты знаешь про Темный Сход? — спросил он лысого старика Се-пая, переваривая услышанное.

— Это ты про Турнир Воров? Хе-хе, странно, что ты спрашиваешь, если даже про Большой Турнир мало что знаешь… А я ведь когда-то участвовал в нем.

— Правда? Я, выходит, тоже. Вчера.

— В самом деле? Наверняка, в отборе… Из какого же ты клана, сынок?

— Получается, из того, что в Тринадцатом Нижнем.

Старик усмехнулся.

— «Быки». Понятно… Решили тебя втемную использовать.

— Это как это?