Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

В целом, институт Глобы – второе детище, рожденное уже на чужбине, – был высококлассным учебным заведением со сложившейся школой и отработанной методикой преподавания. В Париже существовала своя Школа декоративных искусств. Но это была европейская школа нового стиля ар-деко. Глоба же хотел опираться исключительно на русскую школу и «русский строгановский стиль», выработанный им в стенах училища, – если он и не был массово востребован, он был нужен для сохранения преемственности.

Экономический кризис, начавшийся с Великой Депрессии в США в 1929 г., привел к тому, что институт Глобы, как и другие заведения, в 1930 г. оказался банкротом. Нехватка средств приводила к конфликтам с не получавшими жалования преподавателями. Этому прекрасному и полезному начинанию не суждено было долго существовать. Из-за отсутствия средств он был ликвидирован.

После закрытия института Н. Глоба еще преподавал на отделении прикладного искусства в Русском Народном университете (улица Севра 163, 15 округ). Здесь он вел в качестве профессора вместе с художником П.В. Сабо курсы пошуара (с 1938 по 1940 г.).

В заключение несколько слов о значении Института и причинах итогового упадка русского художественного образования в Европе. С одной стороны, начиная с 1925 г., можно говорить о сложении национального художественного образования в условиях эмиграции, единственного учебного органа за границей, ставшего настоящей альтернативой художественному образованию в советской России, закрывшей многие промыслы, все классы и отделения, где бы готовили иконописцев, специалистов по церковной утвари и одежде. Принципы организации образования и методологии преподавания отличались от нового российского образования первых лет советской власти (левых, отрицающих культурное наследие). Эмигранты выступили оппозицией всему тому, что происходило в большевистской России. Традиционное, звучавшее в советской России как реакционное и старое, в эмиграции обрело новую жизнь, означало, что русское художественное образование (сюда входили иконопись и храмовая роспись, совершенно немыслимые в советской России) становилось заповедным, хранилищем всего истинного, русского, которому в советской России грозила смерть и полное забвение.

С другой стороны, изолированность русских художников (по большей части мирискусников) стало причиной итоговой тупиковости данного направления. Художниками-эмигрантами, не примкнувшими к эколь де пари, сознательно создавалась своя, достаточно замкнутая среда, но в какой-то момент (неудачно совпавший с экономическим кризисом начала 1930-х гг.) этот импульс национальной идентификации в условиях чужбины исчерпался, и культивировавшиеся «охранительные» установки послужили причиной того, что русская художественная школа (исключая балет и авангард) в будущем не вполне вписалась в контекст европейского образования.

Примечания

¹ Франция не была заинтересована в обучении русских студентов (в отличие от других стран, Бельгии, Чехословакии, например). Поэтому проблемы высшего и среднего образования, в том числе и художественного, русские должны были решать сами. Для этого уже в 1922 г. в Париже создается возглавляемый Земгором Центральный комитет по обеспечению высшего образования русского юношества за границей, т. н. «Федоровский комитет» (по фамилии его председателя М.М. Федорова – бывшего министра торговли и промышленности при правительстве С.Ю. Витте), который взял на себя их поддержку и организацию обучения оказавшихся в эмиграции более 16 тыс. русских студентов. Для русского студенчества Михаил Михайлович добился поддержки французского премьера Пуанкаре и получил для русских студентов больше тысячи стипендий. Благодаря стараниям М.М. Федорова многим русским удалось получить высшее образование.

² См.: Астраханцева Т.Л. К вопросу об изучении художественного образования в Русском зарубежье / Изобразительное искусство, архитектура и искусствоведение русского зарубежья. СПб., 2008.

³ Центральный Пушкинский комитет в Париже (1935–1937). Сост. М.Д. Филин. М., 2000. Т. 1. С. 180.

⁴ Василий Шухаев. Жизнь и творчество. Сост. и вст. ст. Элизбарашвили Н.А. М., 2010. С. 85.

⁵ Эрлена Каракоз. Русская душа Парижских времен. СПб., 2004. С. 24; Сухотина-Толстая Т.Л. Воспоминания. М., 1976. С. 145.

⁶ Заниматься уроками Борис Григорьев решил на своей вилле «Borisella». Точно эта фраза звучит так: «Чтобы с голоду не подохнуть, стал разводить здесь огороды и сволочь перепроизводскую – и так нас много, а тут еще учи секретам людишек» / ОР РГБ. Ф. 372. Карт. 10. Д. 67. Л. 17.

⁷ Зеелер В. Русский альманах. Справочник. Paris, 1930. С. 138.

⁸ Письмо А.Н. Бенуа М.В. Добужинскому из Парижа от 22 декабря 1924 г. // А.Н. Бенуа и М.В. Добужинский. Переписка (1903–1957) / Сост., подг. текста и комм. И.И. Выдрина. СПб., 2003. С. 113.

⁹ Корляков А. Русская эмиграция в фотографиях. Франция 1917–1947. Париж, 1999. Т. I. С. 4.

¹⁰ Маркаде Ж.К. Эколь де Пари. Русская академия Марии Васильевой // НОМИ. 2001. № 2/19. С. 17.