Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

— Ну что ж! Это лучше, чем ничего! А в знак благодарности, Парамон, я прочту тебе стихотворение.

— А что это такое — “стихотворение”?

— Не задавай глупых вопросов! Слушай!.. Только я не знаю начала и не помню конца... Но это не важно. Слушай же внимательно, Парамон. Вполне возможно, что тебе когда-нибудь надо будет блеснуть эрудицией, и ты прочтешь стихотворение, и все скажут: ”Ах, какой он образованный!” Слушай же:

“... волшебная ночь наступает,
волшебная ночь наступает,
волшебная кошка съедает сметану,
волшебный старик, долго кашляя, дремлет,
волшебный стоит под воротами дворник,
волшебная кошка рисует картину:
волшебную лошадь с волшебной уздечкой,
волшебная птичка глотает свистульку
и, сев на цветочек, волшебно свистит...[1]

Парамону очень понравилось это стихотворение, а так как у него было только одно ухо, куда влетело стихотворение, а другого уха, чтоб оно вылетело, у него не было, то Парамон сразу все запомнил и решил, что он непременно, когда увидится вновь с Луной, расскажет ей и про волшебную ночь, и про волшебную птичку...

Сова Матвеевна вздохнула, промолвила:

— Видишь, ты стал меня кормить, и память моя улучшилась. Я больше теперь вспоминаю, правда? Ох, мышку бы мне!.. Я тебя научу, как ловить мышей, — оживилась она. — Ничего трудного нет, надо только терпение. Найди норку, сядь возле нее и замри, будто ты не птица, а камушек или просто тень. Вот так и сиди, и сиди... Мышка обязательно выглянет. А ты все сиди неподвижно. Понял? А как она совсем из норы покажется... Тут ты ее хлоп — и тащи ко мне!

Сова Матвеевна говорила, а сама как-то бочком, бочком и все больше из дупла высовывалась, все ближе и ближе к Парамону...

Он на всякий случай отодвинулся.

А Сова Матвеевна опять — ближе, ближе. И глаза уже засверкали.

Парамон не то, чтоб испугался, но все-таки ему не по себе стало: еще съест!

Он отодвинулся подальше и решил уходить:

— До свиданья, Сова Матвеевна! — помахал он рукой. — Я скоро опять приду! — и уже вдали от дупла похвастался, чтоб она не думала, что он такой уж беззащитный. — А я кота Ваську в бегство обратил!

Сова Матвеевна заухала, захохотала.

Звуки земли

В доме у кузнеца были гости.

Когда Парамон вошел, он увидел мальчика, а еще услышал, как чей-то незнакомый веселый голос спросил: “А почему вы никогда бабу Кланю не зовете?”

И баба Дуня сокрушенно ответила: “Так она сама не хочет! Всё одна и одна, как бирюк! На улице поздоровается, спросит чего, а к нам не ходит и к себе не зовет. Сидит одна и телевизор смотрит... Всё сериалы всякие про бандитов и разбойников! И чего она в них хорошего находит!? Характер такой!”

Тут старик-кузнец заметил Парамона:

— О, Парамошечка, познакомься! Это — Алеша!

Парамон протянул руку мальчику, Алеша осторожно и с опаской пожал её.

— А это его отец, Николай Николаевич, — продолжил кузнец.

Парамон протянул руку и ему и вскрикнул.

— Чего он зачирикал? — спросил отец Алеши.

— Не жми так сильно, — забеспокоился старик, сердито поглядев на гостя.

— Я не хотел, просто у меня руки железные! — смутился тот.

Парамон взглянул на его руки: они были совсем не железные, только очень сильные и, как у кузнеца, все в мозолях.

— Вишь, как он чирикает, — ласково головой покачала баба Дуня.

Не дано было ей понимать язык птиц и зверей. И сыну её, Николаю Николаевичу, тоже не дано.

Он рассматривал Парамона, немного удивлялся, что у этой птицы такой странный вид. Но мало ли чудес на свете? Он был моряк, теперь его корабль ходил Северным морским путем. А раньше он на других кораблях по разным морям плавал, к разным берегам приставал. И сколько чудес всяких видеть приходилось! Природа — она загадка, такое сотворить может!

Только рыжий мальчик Алеша, девяти лет от роду, кажется, пытался понимать, что говорил Парамон.

— Ну, мы поладим, — подумал Парамон и предложил: — Бежим к ручью?

О удивленье! О радость! Алеша понял его!

И они вместе с Шариком побежали через дедов огород, а того и не знали, что тут их поджидает приключение.

Приключение потому и приключением называется, что всегда приходит неожиданно. На дорожке стояла коза Марья...

Конечно, Алеше было уже девять лет, но он был городской мальчик, а каждый городской мальчик имеет о козах весьма поверхностное представление. Увидев рога козы Марьи, нацеленные ему в грудь, он испугался, повернулся и кинулся убегать.

Налетел на Парамона — Парамон упал.

Налетел на Шарика — и отдавил ему лапу. Шарик завизжал и стал скакать на трех...

Коза Марья, несмотря на свою глупость, сообразила, что ее боятся, догнала Алешу и боднула его в синие шорты, прямо в яркую наклейку. Хорошо, что это было мягкое место: Алеша не так сильно пострадал, но он упал, и коза Марья собиралась нанести ему еще удар... Глупые нахалы всегда так поступают, когда видят, что их боятся.