Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

Клетка, где томился Парамон, опять висела на потолочном бревне: пришел Сереженька, удивился, что она почему-то сорвалась, порядок навел, водицы налил, корм посыпал...

— Ну, Парамон, о тебе уже и не вспоминают! — заверил он его. — Веди себя хорошо — не в обиде будешь! — и ушел.

Это было еще днем, а теперь спустилась ночь. И никто не приходил в сарай, никто его не искал.

Трусливые мыши побоялись ему правду сказать о пропавшей берестяной грамоте, и мысли у Парамона были самые грустные: неужели дед не разобрал, что там было написано?

А вдруг он заболел? Или куда-то уехал? А что, если он не смог победить бабу Кланю?.. Он такой добрый, такой мягкий!..

Но, если он ей поддался, это тоже предательство, такое же, как и Варварино!..

Боже, что может быть страшнее предательства и потери свободы? Неужели ему весь век теперь сидеть в этой тюрьме?!

Он решился просить помощи у Звезд. Не сможет помочь Ближняя — поможет Дальняя. Он очень надеялся на это.

Но клетка опять висела высоко, из оконца нельзя было увидеть звёзды.

Парамон вспомнил, как действовал черный кот Васька, и тоже стал раскачивать клетку. У него это гораздо хуже получалось: кот весил порядочно, а Парамон был легонький...

И всё-таки он трудился и раскачивал, раскачивал её — и настал, наконец, тот миг, когда клетка в последний раз стукнулась о потолочное бревно, сорвалась с крюка и рухнула на землю.

В оконце теперь опять было видно небо...

Парамон отдышался после трудной работы, встал на ноги и начал настраивать усики-антенны.

В этот раз у него почему-то получилось не сразу, как будто он делал это впервые.

Эфир свистел, подвывал, взрывался разными голосами ... Кто-то запел о реке-Волге и своих семнадцати годах...

Парамон все пытался настроить свои усики — антенны.

Свистело, гудело, грохотало у него не только в ухе, а во всей голове, потом вдруг прорезался чей-то грустный голос: ”... Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной, напоминают мне они другую жизнь и берег дальний”...

Парамон перестал вертеть головой и заслушался...

И вдруг — шумные аплодисменты, и вкрадчивый баритон, не торопясь, провозгласил здравицу “нашему дорогому Президенту”...

И снова где-то кто-то отчаянно, чуть не плача, то умолял, то с руганью требовал горючее...

У Парамона голова кругом шла, пока он настроил свои усики-антенны...

— Почему так трудно сегодня с тобой связаться? — спросил он у Ближней Звезды.

— Магнитная буря, — коротко, но непонятно объяснила она. — А ты что-то хотел? — тон ее изменился, стал ласковым.

— Прошу тебя, пожалуйста, дорогая Звезда, сделай так, чтоб моя жизнь началась сначала, с родительского гнезда...

— Невозможно, дружок, чтоб время шло вспять: это запрещено, — прошептала Звезда.

— Ну, тогда только остается умереть! — горько промолвил Парамон

— Зачем ты так говоришь? Жизнь — это бесценный дар...

— Жизнь в тюрьме?.. Я жить в клетке не смогу — умру от тоски!.. А, может, коту Ваське нарочно поддамся, пусть меня растерзает!..

— Дурачок ты! — в сердцах сказала Звезда. — Погоди духом падать. Возможно, твое желание не так неисполнимо, как я думаю...

Парамон грудью прижался к прутьям клетки, весь внимание.

— Поговори с Дальней Звездой. Попробуй! Для нее многое возможно, такое, что мы, Ближние, не смеем делать...

— Да, — вспомнил Парамон, — ты говорила, что она даже Будущее знает!

— Вот-вот, Дальние звезды и многое знают, и многое смеют, — подхватила Ближняя Звезда. — Попробуй, дружок! Если ты Дальнюю Звезду убедишь...

А Парамон, не дослушав, уже торопливо начал по-новому настраивать усики-антенны! Надо было спешить, а то вдруг черный кот Васька нагрянет...

Магнитная буря, конечно, очень мешала, но, как старик-кузнец любил говорить, если долго мучиться, что-нибудь получится.

— Здравствуй, Дальняя Звезда, — вежливо сказал Парамон.

— Здравствуй, здравствуй! — откликнулась Звезда. — Ты кто?

— Я — Парамон, — выкрикнул он.

— Помню, помню! Ты, как только имя получил, так сразу всей Вселенной и объявил, что ты Парамон, — засмеялась добродушно Звезда.

Парамон немножко обиделся, и Звезда сразу это почувствовала. Дальние Звезды очень тонко воспринимают всё, от них ни одно душевное движение не скроется!

— Не обижайся, дружок, — засмеялась Дальняя Звезда, и опять как стеклянные колокольчики в высоком небе зазвенели. — Ты лучше внятно расскажи мне, что случилось и чего ты хочешь...

И Парамон поведал ей и о том, как его в эту жуткую клетку злой хитростью заманили, и о предательстве “архаровцев”, которые так умело притворялись друзьями, и это смертельно ранило его, погоревал он и о том, что дед, очевидно, не смог его найти и выручить... И он так устал душой, что не хочет больше жить, но и умирать вроде бы не стоит...

Больше всего ему хочется покоя, и тепла дома родительского, и обыкновенной, как у всех, жизни...

— Милая, милая, добрая Звезда, сделай так, чтоб жизнь моя началась сначала, чтоб я снова лежал в яйце и слышал, как мои братья и сестры попискивают, как радостно щебечет моя мать и радуется своим отпрыскам... Уверяю тебя, я не стану придумывать все эти прибамбасы, которые напридумывал себе...