Ахалъ-Тэкинская экспедицiя генерала Скобелева въ 1880-1881гг. съ приложеніем карты и плана

Съ Казанджика на слдующій поетъ Бала-ишемъ мн приходилось отправляться безъ казачьяго конвоя, сопровождавшаго меня до втораго поста. Конвой этотъ предназначался слдующему верблюжьему транспорту, ожидаемому со дня на день со стороны Михайловскаго залива. Оставалось ограничиться 10-ю киргизами, изъ числа находившихся въ распоряженіи начальника поста.

На слдующій день, задолго до восхода солнца, я оставилъ Казанджикъ и въ сопровожденіи киргизовъ, съ моимъ встовымъ казакомъ, рысью двинулся впередъ, питая надежду, хотя и слабую, дохать къ полуночи въ Бала-ишемъ, находившійся въ 100 верстахъ отъ Казанджика.

Спустившись съ возвышенности Казанджикскаго укрпленія, приходится хать верстъ около двухъ каменистымъ предгорьемъ, а затмъ сразу вступаешь въ обширный солончакъ, тянущійся на сотни верстъ въ сверо-востоку. Въ этомъ мст Кюриндагскій хребетъ, рзко обрываясь, переходитъ въ солончаковую равнину, на нсколько десятковъ верстъ длины, а затмъ, въ конц прорыва, начинаясь цпью холмовъ, образуетъ снова горную систему подъ названіемъ Малыхъ Балканъ. Съ правой стороны, почти параллельно имъ, въ синющей дали громоздятся Большіе Балханы. Ровная поверхность солончака, съ черепицеобразно-надтреснувшей глинистой корой и блыми полосами соли, представляетъ изъ себя какъ бы фотографическій снимокъ гигантской торцовой мостовой посл дождя, освщенной лучами солнца.

Иллюзія была настолько сильна, что я постоянно мнялъ направленіе лошади, не желая въхать въ фантастическую лужу, оказывавшуюся въ дйствительности наслойкой соли.

Посл нсколькихъ часовъ зды, гладкая поверхность пустыни стала переходить въ волнистую, съ постепеннымъ возвышеніемъ.

Одинъ изъ провожавшихъ меня киргизовъ, хавшій до того времени спокойно впереди, вдругъ повернулся назадъ я, подскакавъ ко мн, сталъ что-то объяснять, указывая рукою, въ даль. Въ это время на горизонт показалась какъ бы неподвижная сроватая полоса, которая, при разсматриванія въ бинокль, превратилась въ широкую вереницу верблюдовъ. Я былъ увренъ, что это есть ожидаемый въ Казанджикъ транспортъ, но, во избжаніе недоразумній со стороны конвоирующихъ его относительно моихъ киргизовъ, которыхъ легко было бы счесть и вблизи за шайку тэкинцевъ, благодаря пикамъ, дырявымъ хала тамъ и лохматымъ бараньимъ шапкамъ, я приказалъ своему оборванному конвою остаться позади, а самъ съ казакомъ поскакалъ впередъ къ транспорту.

Казачій авангардъ замтилъ насъ еще издали и принявъ аа непріятеля, двинулся рысью впередъ, вынувъ ружья изъ чахловъ, съ тмъ, чтобы, подъхавъ на ружейное разстояніе, закатить по насъ залпъ; но блый китель мой и фуражка, приведя ихъ въ полнйшее недоумніе, заставили остановиться, пока я не подъхалъ совсмъ близко.

Начальникъ транспорта оказался знакомый мн офицеръ К — овъ, состоявшій ординарцемъ у генерала Скобелева. Отъ него я узналъ, что генералъ разогналъ чуть не всхъ своихъ ординарцевъ сопровождать верблюжьи транспорты, а самъ со штабомъ все время былъ занятъ организаціей ихъ въ Красноводск, присутствуя лично при нагрузк и отправк, благодаря чему транспортировка продовольствія по Михайловской линіи была уже почти закончена. Между прочимъ, К — въ сообщилъ, что за нсколько дней до его отправки изъ Красноводска, тамъ было получено неблагопріятное извстіе объ организаціи транспортовъ по Атрекской линія, которая совершенно пріостановилась вслдствіе какихъ-то интендантскихъ злоупотребленій. Извстіе это крайне встревожило генерала Скобелева, такъ что генералъ въ ту-же ночь отправился на экстренномъ пароход въ Чигишляръ.

Распростившись съ К — вымъ, я поспшилъ дальше и съ закатомъ солнца мы были уже у Айдинскихъ колодцевъ [30]), отвратительная вода которыхъ до того насыщена сроводородомъ, что запахъ его слышится за нсколько шаговъ не доходя до нихъ. Здсь приходилось сдлать часовой привалъ, для отдыха лошадей. Мерцавшіе вдали огоньки у Большихъ Балканъ принадлежали, по всей вроятности, какой-нибудь разбойничьей шайк, которая тутъ кочевала.

Приказавъ киргизамъ не разводить огня, чтобы тмъ не привлечь тэкинцевъ, я завернулся въ бурку и расположился возл своей лошади; но не прошло и часу, какъ возгласъ моего казака: "Вашеско-діе, утекать надо!" заставилъ меня вскочить на ноги. Остатокъ предательскаго костра, разложеннаго киргизами, вопреки приказанію, еще былъ не вполн затушенъ. Его наскоро засылали пескомъ.

Въ мертвой тишин пустыни чуть слышно доносился топотъ…

Ругнувъ свой безпечный конвой и, въ особенности, казака, который сильно пристрастился къ чаепитію, я слъ на лошадь и вс мы понеслись въ карьеръ, сначала по направленію къ Малымъ Балханамъ, а потомъ, сдлавъ широкій полукругъ, поскакали къ Бала-ишему. Топотъ, слышанный нами, сначала усиливался, а потомъ сталъ замирать, пока совсмъ не исчезъ въ лвую сторону. Передъ разсвтомъ мы были уже на мст. Усталыя и взмыленныя лошади наши едва держались на ногахъ.

На посту вс были въ ожиданіи нападенія тэкиндевъ, такъ какъ шайки ихъ нсколько дней какъ, рыскаютъ и даже угнали 5 верблюдовъ.