Ахэрээну (СИ)

— Правда, будет невероятно глупо вырваться из ловушки, самому прибежать в другую и еще дверцу захлопнуть. Обидно как-то. Вы это поймете потом, когда стук этой дверцы услышите. Очень горько будет. Суро не простит пошедших против него, — заверил мужчина. — Поняв, что договориться с вами не выйдет, попытается теперь получить силой все, что нужно, и потом уж не пожалеет. Я не пугаю, Небеса упаси. Не в свое дело лезу, возможно. Но когда видишь совсем еще молодую жизнь, висящую на волоске, помочь очень хочется. И Майэрин жаль, для нее это едва ли не хуже.

Майэрин — она присутствовала при разговоре, сидела, до глаз завернувшись в накидку из тонкой шерсти — почему-то порозовела вся, даже руки.

— Подумайте, — заключил хозяин. — От честного и порывистого молодого человека, отвечающего лишь за себя, резонно ждать таких же поступков — и, к сожалению, необдуманных. Но главе Дома, к которому тянутся многие ниточки, вероятно, стоит учитывать этих многих.

Сад служил приютом для светлячков: одни, зеленые, сидели неподвижно на травинках и ветках, другие, золотистые, порхали, заполняя собой ночь. Майэрин любовалась ими; дома, в Осорэи, они почему-то были нечастыми гостями. А тут — словно на небо попала, или в пруд, где отражается небо. Наверное, все-таки в пруд, ведь нечем дышать.

А где-то там, среди темных холмов, одинокий всадник…

Протянула руку, поймала живую искорку. Говорят, с их помощью влюбленные обмениваются посланиями, особенно те, кому запрещают видеться… Майэрин разжала пальцы. У нее другая история, и все равно нет смысла в послании. И уже сказано обо всем.

Тетушка подошла неслышно, легкой рукой обняла за плечи.

— Не плачь, девочка. В смутные времена для нас только так — либо уважать своего мужчину и постоянно за него опасаться, либо считать его человеком никчемным. Иное бывает, но редко…

Проскакав с четверть часа, Рииши остановил коня на дорожной развилке, одна дорога вела в Осорэи, другая — в долину предместий. В кустах по обе стороны мерцали огни светлячков, словно множество глаз хищников, наблюдающих за ним. И ни души больше, самое время и место обдумать все еще раз.

В Осорэи находилась сейчас его мать, самый родной человек. Женщин обычно и при мятеже не трогали, но и доли такой возможности нельзя оставлять. А Суро уже показал себя готовым на жесткие меры, иначе по-другому обошелся бы и с офицерами Срединной, и с ним самим.

Но именно ради матери ему и нельзя возвращаться. Если вдруг их захватят обоих, он будет мягче шелковых волокон в руках заговорщиков.

Но он себе не простит, если спрячется…

Раздумье длилось недолго — тронув повод, направил коня по одной из дорог.

**

Закончив укладывать черепицу, Лиани спрыгнул с крыши пристроя на приставленную телегу, а с нее на землю. Время обеда подошло, гонг низко пропел, по двору уже тянулась вереница монахов, а к другому входу собирались беженцы и паломники, которым война помешала вернуться домой. Нээле разглядывала их, будто и цепочка фигур в коричневом, и отдельные пестрые силуэты были ей в новинку, словнои не успела привыкнуть. А что делать, если Лиани сам не смотрел ни на что, кроме работы, а свой интерес к миру словно ей передал?

У него все ладилось — за дерево ли брался, за железо или вот за черепицу, как сейчас. Нээле поклясться была готова, что многое он делал впервые. В земельной страже не надобно, оружейники и воины крепости тоже другим заняты. А дома в детстве его вряд ли учили ремеслам.

Отряхнул глиняную пыль со штанов и рубахи, бросил короткий взгляд в сторону главного здания.

— Три дня уже… так неспешны. По небесным часам живут, не по земным.

— Такого не было никогда, а ты хочешь, чтобы они вмиг приняли решение, — укорила его Нээле.

— А если так и не примут?

— Тогда… ничего. Что будешь делать? — спросила, помедлив.

— Может, вернусь в Сосновую. А может, уеду на север.

Добавил с тихой злостью, склоняясь над бочкой с водой, плеснул на лицо:

— Я ему все равно не противник. Да и где он, еще здесь или уже в горах Юсен, помогает обрушить очередную крепость?

— Вы могли ошибиться, — возразила девушка, — Тварь из пояса… кто она, чтобы знать — и чтобы ей верить?

— Мы ошибиться могли. Но слишком уж сложно для вымысла. И для нежити — ей не придумать подобную байку, такими движет одно желание — сожрать кого-нибудь.

— Я видела тори-ай, как и ты, — невольно вздрогнув, возразила девушка. — Ловушку они нам с Тайлин расставили, это было разумно…

И продолжила о менее страшном:

— Ты ведь его — Энори — никогда раньше не встречал. А по описанию это может быть кто угодно, хотя бы колдун рухэй.

— Тебе так важно, чтобы это не оказался он?

— С чего бы? — а ведь он не знает, что на самом деле произошло между ней и Энори… Вновь неуютно стало, вспомнила зимнее бегство. Тогда она подозревала все же, что перед ней выходец из мира мертвых… как в холмах год назад.

— Но так или иначе, пока мы должны ждать, — сказала поспешно. — Если уж монахам Небеса еще не дали ответ…

— Здесь у всех много слов о развилках судьбы, о воле Небес, но пока я не видел действий, — ответил Лиани довольно резко, и сам это заметил: