Ахэрээну (СИ)

— Ты же не маленькая. Не пойдешь, и все. Твой свободный выбор, разве не так? И еще. Теперь, с этой ночи, на тебе моя метка, — рука девушки непроизвольно вскинулась — то ли поиск, то ли попытка закрыться: — Ты не увидишь. Монастыри теперь не для тебя. Да я и узнаю.

Глаза так и остались сухими. Странно, а ведь раньше слезы текли по любому поводу. Она закрыла глаза, ощутила прикосновение, объятие, нежное, успокаивающее. Едва ощутимый аромат зеленых яблок и хвои.

Словно там, она снова в подвале… снова? Нет, никуда и не выходила.

Не хотелось ни вырываться, ни даже отстраняться.

«Значит, я предназначена тебе. Что ж, это оказалось не так уж страшно. Стоило ли убегать…»

Глава 15

Йони-недотепа был солдатом, сколько себя помнил. Не то что бы он прожил очень долгую жизнь, всего-то перевалило за третий десяток, но еще совсем юного его ранило в голову, и он, как ни странно, выжил, а о прошлом забыл. И, кажется, нечему было огорчаться — по рассказом других, он пришел на службу сиротой и даже братьев-сестер не имел.

Невысокий и хлипкий, он вдобавок вечно попадал в неприятности. В приграничный гарнизон Окаэры, отгонять редких кочевников, разумеется, послали именно его в числе прочих неудачников. Он, возможно, и предпочел бы сражения, но получил лишь всеми забытую крепость среди лысых, покрытых чахлой травой холмов, скудное продовольствие — лучшее офицеры забирали себе — и бессмысленные изматывающие дни. За исключением случаев, когда в карауле находился он — тогда и случались набеги.

Каждый заканчивался выпущенной с обеих сторон тучей стрел и несколькими ранеными и убитыми. Обе стороны оставались довольны — молодые кочевники испытали свою храбрость, а солдаты развеяли скуку.

Да, довольны — все, кроме Йони. Его обычно наказывали то за промедление с сигналом, то за недосмотр, то просто так, по привычке.

И сейчас он был почти счастлив, оказавшись среди лесистых холмов другой провинции, счастлив, несмотря на изматывающие переходы, день ото дня все более злое командование и близость настоящей войны. Он не был героем и даже не был смелым, но очень уж не хотелось прожить жизнь напрасно и ничего не сказать, когда предки спросят его о прошлых заслугах.

Гонял коршунов и ворон, трижды был пустяково ранен, набитой морды и вовсе без счету… за такие заслуги от него отвернутся, пожалуй.

Порой закрадывались мысли и вовсе невозможные — перебежать бы в ставку генерала Таэна, хоть выгребные ямы там чистить. Даже офицеры в окаэрском войске о генерале, хоть и скрипя зубами, все же говорили много хорошего. А солдаты мало что знали, готовы были поверить и в то, и в другое — вот Йони в хорошее и поверил.

Еще два часа назад лагерь сотрясла весть о крупной победе воинов Хинаи — убит был У-Шен. Рухэй уже не отступали, они почти бежали, и, если бы не воля Мэнго, можно было бы праздновать победу.

Простые солдаты Окаэры по большей части радовались — значит, в живых останутся. Радовался и Йони, позабыв, что его удача — особа не просто капризная, а весьма призрачная.

Сейчас он лежал в канаве в темноте, на окраине военного лагеря. Далекое — ночью звуки разносятся хорошо — завывание волчьей стаи не прибавляло радости, хоть и ясно было: ни один волк не сунется к такой толпе людей. Память шевельнулась каким-то не до конца отмершим куском, как всегда бывало при волчьем вое — будто бы пас когда-то в детстве скотину, и серая клыкастая тварь унесла то ли теленка, то ли товарища…

В канаве Йони очутился вовсе не по своей воле. Он, доказав в очередной раз свою невезучесть, проспорил в игре, покрыть проигрыш было нечем, и теперь обязан был принести ветку красного кустарника со склона холма. А кустарник, вот незадача, рос за линией караулов. Если его поймают — а это будет наверняка — дешево он не отделается…

Как ни странно, из лагеря удалось выбраться довольно легко, дозорные смотрели на холмы, а не себе за спину. Луна рисовала повсюду черные тени, словно указывая на множество расщелин в земле. Далеко отползти Йони не успел, услышал тихие голоса и сразу нырнул в канаву на самое дно.

Люди — их было двое — пришли со стороны сторожевой вышки, снизу подсвеченной факелом. Шагах в пяти их разговор уже не был бы слышен, но увы, Йони прятался ближе.

Господина главнокомандующего Кая он узнал сразу — его лицо, пока шел, ненадолго осветили и факел, и луна, за личность второго поручиться не смог бы. Они говорили о провинции Мелен. Йони с трудом представлял себе, где находятся эти земли, знал только, что тамошнего правителя нередко ругали за трусость, и прибавляли: мол, и спасибо за это — вся слава достанется Окаэое.

— Глава Мелен не интриган, а самый обыкновенный трус. Он только из малодушия отказал в помощи, хотя кому как не ему быть заинтересованным в крепких границах севера! А когда все же решил-таки направить людей, ему запретили, иначе знамена Мелен уже вовсю развевались бы в этих долинах. Но ему, если верны сплетни, послушание уже не поможет. Новое имя уже прозвучало. Возможно, пока мы тут болтаем, прежнего семейства нет в живых, во всяком случае, мужчин.