Ахэрээну (СИ)

— Но что же они совершили настолько серьезного? — прозвучал второй голос, слегка сиплый надтреснутый, колокол; Йони узнал командира третьей ступени, среди солдат прозванного Костью-в-горле, человека весьма сурового.

— Как что? Не оказали помощь, — говорящий коротко закашлялся, скрывая то ли неуместный смех, то ли еще более неуместное недовольство.

А Йони еще больше вжался в канаву — нет бы напороться на офицеров нижнего звена, нет, везет, как утопленнику! Уж эти двое его точно не пожалеют. Такие разговоры в шатрах не ведутся не потому, что кому-то захотелось подышать свежим воздухом. И не потому, что кто-то не боится возможной стрелы.

И, кстати, поди еще докажи, что ты просто нарушитель, а не лазутчик. Он беззвучно поскуливал, не решаясь даже думать о том, что будет, если его найдут.

Ему показалось, что голоса отдаляются — но нет, они вновь зазвучали рядом. От надтреснутого звука над ухом Йони едва не подпрыгнул.

— Генерал Таэна снова обрел свою звезду. Казалось бы, сами Небеса от него отвернулись, ан нет…

— Нам не простят, — заговорил Кая. — Вместо того, чтобы явиться на выручку неудачнику, допустившему войну в своем доме, мы приходим, считай, к его победе, одержанной против силы намного большей, и топчемся на задворках, тратя уйму средств на солдат.

— Но уж в его победах-то мы не виноваты, — возразил Кость.

— Зато виноваты в своем недавнем провале… ну и Столица и Золотой Трон не будут разбираться, кто за что отвечал. Пожелания были обозначены четко. Мне моя семья еще дорога…

— Жаль, что он так глуп… хотел бы его в союзниках, — сказал Кость. — Ну что делать.

Йони, хоть разговор и велся вполголоса, поразила смесь злобы и сожаления в этих словах. Но он не задумался о причинах, дрожа от страха за свою шкуру. Снова завыли волки, россыпью взлетели и покатились звуки по черным холмам.

Двое ушли, и Йони пополз обратно в лагерь, забыв про ветку и проигрыш. Лучше считаться трусом, чем расстаться с головой — и это в лучшем случае.

На сей раз удача была к нему благосклонна, лишь десятник отловил возле палаток, за отсутствие выругав последними словами и отвесив затрещину. Жизнь продолжалась.

**

Рииши куда-то пропал, в Осорэи не появлялся, и расспросить о нем было некого — родня Дома Нара и верные люди, словно журавли осенью, сорвались с мест и обосновались, видимо, в загородных поместьях. Полжизни потратишь, пока все обойдешь…

Пропуска на воротах в Осорэи — она вошла через западные, Лазуритовые — проверяли куда строже обычного. Ее пропуском снабдили люди Макори, но и без того Лайэнэ узнал командир стражников, даже соизволил улыбнуться и милостиво кивнуть.

Флагов со знаком Рыси Таэна не было на стенах и над воротами. Город выглядел притихшим и перепуганным, не то время, чтобы рьяно кого-то искать.

Слуги, видно, Лайэнэ уже похоронили, и теперь не помнили себя от радости. Устроили для нее целый пир. Да и она обрадовалась дому настолько, что, окажись все иначе, больше носа бы отсюда не высунула еще долго. Расспрашивала, позабыв об усталости: ей пересказали все сплетни, какие могли. От души пожалела господина Айю, хороший был человек. О нем и еще нескольких зажгла черные свечи перед статуэткой Заступницы.

Но Рииши, похоже, был жив, его смерть не сумели бы скрыть.

А она опять в тупике; рано или поздно отыщет, скорее всего, но очень уж пугает сейчас слово «поздно».

Полночи Лайэнэ сидела над картой окрестностей Осорэи в компании двух сведущих слуг, и они все вместе гадали, куда могли переместиться верные Нара семейства. Что-то удобное для обороны, просторное…

— Бесполезно это, госпожа, — сказал слуга, когда вдали на улице кличем отмерили самое глухое ночное время. — Тут люди поопытней вас решали. Если б так просто…

— А где сейчас госпожа Майэрин Аэмара? Бывшая, — поправилась Лайэнэ.

— Вместе с мужем, наверное, где же ей быть?

— А вот это вовсе не очевидно…

Домашние намекнули Лайэнэ, что деньги-то на исходе, и ею тут уже интересовались не раз и не два, встретиться бы с ними, поправить свое положение.

— Продайте что-нибудь, — откликнулась она, — У меня много всяческой ерунды.

— Да это уж край, вещи распродавать! — возмутилась самая старшая из служанок. — Будто вам уже под пятьдесят и поклонников днем с огнем не сыскать!

— Мне некогда, — кратко ответила молодая женщина.

— Опять сорветесь неизвестно куда? Берегитесь, не те времена…

— Сперва я сорвусь в гости к госпоже Майэрин, если она согласится принять. А там… посмотрим.

Долго думала, как одеться. Поскромнее — внушить подозрение, а то и презрение. Поизящней… может выйти неловко. Остановилась на темно-синем шелке с вышитыми белым стрекозами, и бледно-голубом нижнем платье. Вышла довольно солидная дама, с такой о делах беседовать. Только какие дела могут быть у семнадцатилетней юной женщины, привыкшей к четырем стенам и роскоши? А ведь снова придется гадать, кем представиться, чтобы приняли и после не было сплетен.