Актер. Часть 3, 4

 — И она — я о Элизабет — не стоит ни твоей медленной смерти, ни твоих будущих мук. Душевную боль еще можно вытерпеть. Но физическую вынести ты не сможешь. И я знаю, о чем говорю. Потому что даже я не смогу пройти через то, что я приготовил тебе... Впрочем, у меня родилось к тебе предложение. Я, возможно, сохраню тебе жизнь, но есть два условия. Условие первое: ты открываешь сейф, который стоит в этой комнате. Говорю тебе честно: я пытался его взломать, но это не электроника, а мы с Ли — не медвежатники. Сейф вытащить из комнаты очень сложно, но можно, и я это сделаю, если ты откажешься дать мне ключ от сейфа.

 — А второе условие? — в этот момент Алекс впервые с интересом взглянул на него. И Он, наконец, улыбнулся.

 Он всегда умел нащупать и использовать слабости человека. Для Элизабет это были ее мать и отец. Для Костаса Эстархиди — деньги, ощущение власти и Лидия. Для Лидии — благополучие и счастье дочери, пусть даже кажущиеся. Для Исаева — дочь, девочка, будущая женщина, которую тот не смог уберечь и поэтому потерял. Для Станкевича — незыблемая любовь к сыну. Для Ли — всепоглощающая страсть к Нему, Никсу. А вот этого Ресля сразу не получилось понять. До этого дня Он не знал его, не присматривался к нему и не изучал. А оказалось, что этот чех (ах, это его «люблю», эти лицо и манеры, показавшиеся Элизабет бесстрашием, и все эти драки-враки) — что этот чех всего лишь зацикленный на своих амбициях чистоплюй.

 — А второе условие очень простое: ты заставишь войти в этот дом Элизабет.

 Итак, условия были озвучены. Вот только Он и сам не заметил, что проговорился. И Алекс понял, наконец, что хочет этот Никс. Этому психу очень нужны Лиз и содержимое сейфа.

 Ну, чисто гипотетически с одним вопрос Ресль мог бы ему помочь. Он знал код от сейфа. В свое время Исаев вбил ему этот код в голову. Да еще и предупредил, что ключ от сейфа может спасти ему жизнь. Но Андрей, при всем уважении к нему Алекса, мог делать все, что захочет. А он не собирался давать нелюдю код. Проще взять и сдохнуть. И это не упрямство из серии «назло бабушке отморожу уши». Это то, где во главу угла ставится уже принцип. Основа, формула, определяющая тебя.

 — Я понял, — Алекс кивнул. — Но я не знаю кода.

 — Уверен? — У Никса вдруг четче обозначились скулы. — А я думаю, знаешь. Кое-что в жизни Элизабет связано с тобой. Например, приглашение именно сюда, в Кршивоклат, и эта открытка. И — как там было? «Андрей, у тебя есть код от сейфа»? А Исаев твой друг и мог назвать тебе код. Не так ли?

 «Так ли, так ли. Но — перебьешься».

 — Скажи мне, пожалуйста, — Алекс повозился на стуле, стараясь снизить давление на левую руку, — ты когда-нибудь встречался с Исаевым? Ты с ним хотя бы раз, хоть когда-нибудь разговаривал? Только не пару минут, а, ну, скажем, час?

 Вопрос на засыпку, хотя Алекс играл сейчас интуитивно, вслепую. Исаев рассказал ему про встречу с Никасом Мило в двух словах и то лишь исходя лишь из того, что должен был объяснить, откуда у него дневник Лизы. Но связать Никаса Мило и этого социопата... Для этого, по меньшей мере, надо было быть Нострадамусом.

 Но в этот раз Никс был осторожен и на наживку не клюнул:

 — А к чему ты это спросил? Или Исаев рассказывал что-нибудь обо мне?

 Подача.

 — Ну, если бы Андрей рассказывал мне о тебе, то я бы, наверно, не задал этот вопрос?

 И обратно в те же ворота.

 Из другого угла комнаты отчетливо хмыкнул Ли. Чудотворец мгновенно обернулся к нему. Тот неопределенно пожал плечами.

 — У меня такое ощущение, что он тебя за нос водит, — в конце концов пояснил на греческом Ли. — И кончится это тем, что он предложит тебе позвонить Исаеву и попросить его продиктовать тебе код от сейфа. А в итоге сюда причешет Исаев и ваш с Исаевым Интерпол. То-то радостная встреча у тебя выйдет с «коллегами»!

 — Знаешь, у меня тоже такая мысль родилась, — игнорируя шутки Апостола, признался Нико. Развернувшись к Алексу, он сложил на груди руки и уставился на него.

 — Что? — поднял брови Ресль. — Этого языка я не знаю.

 «А жаль».

 И, действительно, жаль. Он бы многое понял из их разговора. Но Алекс греческого не знал и продолжал идти на чистой интуиции, скользя в те щели, которые волей-неволей ему оставлял Чудотворец.

 — Ну, ну, продолжай. Мы начали про Исаева. Так что там про него?

 «Предложишь мне позвонить ему насчет кода, и я тебе все зубы выбью», — подумал Никс.

 Но на уме у Алекса было совсем другое.

 «Бро, извини меня за то, что я сейчас буду делать. Но если эта психованная скотина еще и тебя притащит сюда, но Ира может стать не твоей невестой — вдовой».

 — Я говорю, — начал Ресль, продолжая аккуратно раскачивать правой рукой подлокотник, — что если ты хотя бы раз встречался с Исаевым или хоть раз разговаривал с ним, то ты бы знал про него то, что знаю я. Что при всей своей дружбе, дружеских чувствах и относительно дружелюбном отношении к людям Андрей не страдает тягой исповедоваться. И я говорю, что...

 — Постой, постой, — перебил его Никс. — А как ты с ним познакомился?