Актер. Часть 3, 4

 — Пусть попробует. Близко к дому Станкевич ее не подпустит, а на нас с тобой бронежилеты. А в голову, стреляя с большого расстояния, она не сможет попасть. — Это Никс бросил уже на ходу. Поддернув брюки, присел на корточки и повернул свое пылающее лицо к чеху: — А теперь насчет твоего «люблю». Ты даже не представляешь себе, кого на самом деле ты «любишь»! Но я тебе кое-что покажу. Хранил это для себя. Но, видимо, пришел день поделиться этой записью с миром.

 И из недр сумки, лежавшей у подоконника, появился на свет ноутбук, затем USB-носитель. Не понимая, что происходит, Алекс смотрел, как Ли пододвинул к его стулу стол. Как Никс поставил ноутбук на столешницу, как буквально всадил в разъем флешку, и на мониторе, предварительно издав треск старой записи, появилось видео...

 Ее практически невозможно было узнать, и все же Алекс узнал ее. Загнанная, измученная и истерзанная. Угловатое оголенное тело. Жидкие светлые волосы, стянутые в куцый хвостик. Дорожки от слез, размывавшие засохшую грязь у неё по щекам и кровь на губе. Но самым страшным были её глаза — огромные, неестественно расширенные от непередаваемого ужаса, который с ней творили. И низкий бархатный голос мужчины, который сейчас наблюдал за Алексом и в то же время существовал там, на записи:

 — Как твое имя?

 — Лиз... — Она прикусила губу, боясь расплакаться. — Элизабет.

 — Молодец. А теперь скажи, сколько тебе лет.

 — Шестнадцать.

 — Хорошо. Теперь закрой глаза и открой.

 Она, как кукла, подчинялась любому приказу.

 — Теперь подними вверх правую руку.

 Она сделала это, и Алекс, немея в обрушившейся на него преисподней, увидел красные линии на ее правом запястье. Андрей говорил, что подростком она резала себе вены — из-за него. Но одно дело об этом знать, и совсем другое — своими глазами увидеть то, что ты сделал ей. А теперь ее буквально насиловали на его же глазах. «Как ты выжила после этого, Лиз?» И в голове вдруг пронесся трогательный рисунок ее руки, который она в детстве прислала ему, и обвившая ее запястье такая же красная ниточка слов: «Я всегда буду с тобой».

 — А теперь повернись на корточках налево. Теперь направо. Теперь спиной ко мне. А теперь...

 Но это «теперь» он уже не увидел. Алекс просто закрыл глаза. Сердце сжалось в комок, пульс частил. Обрывалось дыхание. Но в целом, это был один непередаваемый словами кошмар, и этот кошмар никак не желал заканчиваться. Алекс, вроде нормальный парень, слышал на записи голос тоже вроде нормального с виду мужчины. Но этот мужчина говорил и творил запредельные вещи. В этот момент Ресль с пронзительной ясностью осознал: этот человек не имеет права, не должен жить.

 — Понравилось?.. — донеслось до него, как сквозь сон.

 Алекс не ответил. Он сидел и смотрел на свою левую руку. Она не слушалась и любое трение порванных сухожилий причиняло дикую боль. А вот правая... И если расшатать подлокотник... И если там, в деревяшке окажется длинный гвоздь...

 — Понравилось? Я не слышу ответа, — нажал на него голос Никса. Чех медленно поднял голову. — Я спросил, теперь понятно, с кем ты имел дело?

 С кем имел дело? С Элизабет, ясней ясного. Ресль кивнул, но подтверждал он совсем другое. Что он имеет дело с нелюдем, потерявшим права на жизнь. Что до Ли, то он сумеет с ним справиться, если ему хотя бы чуть-чуть повезет.

 — Я рад, если видео тебя отрезвило. — Странно, что Никс сбавил тон. Резко стукнул пальцем по кнопке, останавливая запись, словно увиденное и его обессилело. Захлопнув крышку ноутбука, он развернулся к Алексу. — Поверь мне, — тихо начал Он, — она — уже никто. После того, что ты видел на записи, она — моральный урод. Ты сам актер и знаешь, что такое просто невозможно сыграть. И, как нормальный человек, ты не можешь не понимать, что подобные вещи не проходят бесследно для женщины. Она давно ничего не чувствует. У нее высохла та часть души, которая отвечает за то, чтобы чувствовать и любить. — Никс говорил так убедительно, что чуть было сам себе не поверил. — И она ничего не чувствует в постели. Скажи, а ты... ты с ней спал? — И стало видно, как Он побледнел.

 — Нет.

 — Почему?

 — Она не захотела.

 «Лиз, прости, но так сейчас будет лучше. И еще одна просьба к тебе: что угодно, только не вздумай сюда приходить! Или я в жизни тебе этого не прощу».

 — Хорошо. Хорошо, предположим, что я тебе верю. — Обогнув стол, Никс отправил кисти в карманы и снова присел на стол, разглядывая чеха. И увиденное продолжало Ему не нравиться: у этого парня по-прежнему были абсолютно нечитаемые глаза. Возникла мысль, что у чеха то ли никак не пройдет шок, то ли он продолжает ломать комедию, то ли в нем действительно что-то сломалось. Но как бы там не было, пока сюда не явилась Элизабет, Ему надо добить этого Ресля, а еще попытаться заставить его открыть сейф, если тот знает код.