Актёрский роман

За Аниным стояли те, кто дали ему деньги на раскрутку. Но соваться в их иерархию, не зная расклада, было глупо. Они с Базловым давно обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что изо всех передряг будут выбираться самостоятельно, иначе себе дороже.

- Знаю. Ну и что?

- А то, что твоя жена перебивается ролями, и ты тоже будешь!

И Анин понял, что всё-таки прилетело от Саввы Никулишина, функционера сапелкинской своры, попасть в которую мечтали все молодые и немолодые актёры. А я не попал, возгордился он.

- Так это вы?! - удивился он тому, что никогда не соприкасался с ним по киношному цеху.

Менталитет у них был разный, принадлежали они к разным школам: Сапелкин - к московской, а Анин - непонятно к какой, и ходили они по разным дорожкам, и водку пили в разных компаниях.

- Ну а кто ещё! - расхохотался Сапелкин. - Не лезь в чужой огород!

- Сломать бы вам шею, да стариков не обижаю, - съязвил Анин.

- Это я старик?! - зарычал Клавдий Сапелкин, налившись кровью, как помидор. - Это я старик?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?!

И действительно, Клавдий Юрьевич хотя и был старше Анина лет на семнадцать, но выглядел, что называется, крепким и породистым, с седой щеточкой усов, которые ему абсолютно не шли, а ещё больше старили.

В следующее мгновение мимом Анина с воплем: 'Убью гада!' промелькнуло 'что-то' жёлто-зелёное, и Анин чисто рефлекторно попытался схватить это 'что-то', но не сумел, раздался треск, и в руках стался лишь клапан от кармана; а Клавдий Юрьевич Сапелкин сполз по стенке, размазывая сопли и кровь.

- Здорово его я уделал! - радостно заорал Коровин, массируя почему-то кулак правой руки, хотя был левшой.

Оттолкнув Коровина, Анин склонился на Сапелкиным. Зубной протез у того вывалился и, оскалившись, как смерть, боком лежал на полу. Правый остекленевший глаз смотрел куда-то в потолок, левый почему-то безостановочно дёргался. Агония, с холодком в сердце решил Анин. Всё было кончено: жизнь, карьера. О жене он даже не подумал, жена другого найдёт.

Кто-то приоткрыл дверь и истошно закричал:

- Убили!!!

- Кого-о-о?! - Разнеслось по ресторану.

Тише вы! - хотелось оборвать их, человек умирает.

- Мэтра!

- Какого?!

- Да Сапелкина! Сапелкина! Будь он трижды проклят!

В туалет тут же набилась толпа - не продохнуть. Переживающего Анина и недоумённого Коровина оттеснили в сторону, словно не они были героями момента.

Дородный Никита Пантыкин, выкатив глаза, кричал:

- Сенсация! Сенсация!!!

Ему вторил коротышка Мамиконов:

- Искусство пало! Кинематограф понёс невосполнимую потерю!!!

Милан Арбузов ограничился тем, что многозначительно посмотрел на Анина и повертел пальцем у виска.

Сапелкина осторожно подняли и понесли, как покойника, ногами вперёд.

- Ну вы мне за это ещё ответите! - пообещал Анину какой-то, маленький, нервный, лысый мужичок с бородавкой на лбу, бережно, как ежа, заворачивая зубной протез Сапелкина в платок.

Их беспрестанно щелкали на мобильники.

Актриса Вера Русских, которая после съёмок в 'Маргоше' за невостребованностью, резала себе вены на руках и ногах, воскликнула со всем жаром молодости:

- Вы убийца, Павел Владимирович!

Анин так на неё посмотрел, что Русских предпочла за благо убраться восвояси.

Тотчас явилась полиция, и на растерянного Анина надели наручники.

- У меня здесь сын! - рванулся было он.

Но навалилось пятеро.

- Соучастник? - Спросили с хитрецой, свойственной карающим органам.

- Сын! Мать его с ума сойдёт! - просипел Анин.

- И сына возьмём, - успокоили его.

- Ему только семь лет!

- Значит, по малолетке пойдёт! - заверили абсолютно серьёзно.

И Анин понял, что с юмором у полиции всё нормально. Вот влип! - решил он.

Привезли в ОВД 'Арбат', затолкали за решётку и приказали молчать. Собственно, Анин давно молчал, зная по опыту, что не так страшен чёрт, как его малюют, и что можно выпутаться и не из такого положения. Однако если Сапелкин помер, то ничего не попишешь, придётся садиться. А может, и к лучшему, с неожиданным облегчением подумал Анин, мучеником стану, будут говорить: 'А-а-а... это тот, который убил мэтра Сапелкина! Так ему и надо!' К счастью, прежде чем у них отобрали мобильники, он успел позвонить Базлову. А потом разулся, залез на нары и укрылся дублёнкой.

- Как ты можешь? - патетически запричитал Коровин, бегая по камере и махая руками, как раненая птица. - Как ты можешь?! Пиджак мне порвал...

- Сегодня пятница? - Анин сычом выглянул из-под дублёнки.

- Ну?.. - споткнулся Коровин.

- Разберутся к понедельнику. Так что ложись, не мелькай.

- Ну у тебя и нервы! - снова забегал Коровин. - Нас же посадят!!!

Рыжие усы у него походили теперь на поросячью щетину и явно вопрошали: 'А с нами что будет?'

- Подумаешь...

У себя в Кемерове Анин состоял на учёте в милиции с шестого класса. Треть школы ходило под его началом. Опыт у него был огромный. В четырнадцать получил судимость условно. Позже он разобрался со своей харизмой и выбрал между хулиганством и искусством.

- И то верно, - вдруг замер Коровин. - А всё-таки хорошо я ему врезал!

Он демонстративно помассировал свой правый кулак, а глазах, непонятно почему, промелькнул щенячий восторг.