Актёрский роман

Однако во взгляде не было ничего, кроме женского любопытства и легкого презрения к Герте Воронцовой. Мне показалось, решил Анин, хотя, если не так, она умнее, чем я думал; и она его впервые зацепила своей незлобивостью.

- Вот именно, - с досадой в голосе заметил он, и потому что Таганцева всё ещё не уходила, спохватился: - Раздевайся, у меня есть, что выпить.

И пошёл подальше от её бессовестных глаз, на кухню, где пахло подгоревшим кофе, одиночеством и тоской, нисколько не смущаясь ни разорванной майки, ни шлепанцев на босу ногу и даже забыв о галантности, на которую был весьма охоч, ибо странное чувство овладело им.

- Знаешь, что... - сказал он вдруг, открывая старый, добрый коньяк, - ты... - поддался он душевному порыву, нырнув с головой в то, во что не должен был нырять ни при каких обстоятельствах. - Не становись такой же искушенной, как она! - он мотнул головой в сторону коридора. - Не надо! У тебя всё впереди, уж поверь мне.

И та доверительность к Таганцевой, которую он ощутил на поминках Коровина, робко колыхнулась в нём.

- А ты?.. - удивилась она, потому что этой фразой он поставил на себе жирный крест как на потенциальном любовнике.

- А что я?.. - спросил он таким скрипучим голосом, что он ещё долго тёрся в углах кухни.

- Ты не похож на самого себя. - И укусила себя за губу, глядя на него, как обиженный ребёнок, которому отказали в игрушке - слишком покровительственные нотки прозвучали у него в голосе.

- Да ты что?! Я?.. - он даже оглянулся, словно она обращалась к кому-то другому у него спиной. - На самом деле, я ни на что не годен! - протолкнул он в себя коньяк. - Я старый, уставший циник, мне грош цена, я только и умею, что паясничать и лицедействовать, изображая, что что-то понимаю в жизни... а это не так... не советую мне доверять, - растянул рот, как резиновую игрушку, полагая, что таким образом собьёт Таганцеву с толку и она оставит его один на один с коньяком и единственным другом - телевизором, который орал днём, а ночью нашептывал о том, что только с ним одним никто никогда не сойдёт с ума.

Позабытое отчаяние медленно, как пена в сточной канаве, поднялось в Анине. Иммунитет Кирилла Дубасова заканчивался.

- Ты?!! - удивилась она и так пристально посмотрела на него, что бедное его сердце в надежде на безумную любовь кольнуло второй раз. - Да ты такой потрясающий! Ты тако-о-й!.. - не нашла она слов. - Я все картины с твоим участием пересмотрела по сто тысяч раз! А твой Жулин просто бесподобен! Я в него безумно влюблена! Какой мужчина!!!

Значит, я ещё наплаву, самодовольно распушил он хвост и понял, что с Евгенией Таганцевой вмиг добился того, чего не мог добиться от Герты Воронцовой - безусловного, как с Базловым, поклонения.

В следующую секунду она его безмерно огорчила, потому что моментально пришла в себя и спряталась за своё милую девичесть, и эта маска абсолютно не шла к её лицу, потому что она была маской начинающей стервы, которая только начала познавать сладость побед.

- У тебя телефон выключен. Я приглашаю тебя через неделю в Варну на фестиваль. Бери детей, жену. Приезжайте.

Слово 'жена' она произнесла с каким-то странным смыслом, почти с формализмом, если не с ненавистью. Анин внимательно посмотрел на Таганцеву, всё понял и скорбно поджал губы: не так он представлял свою последнюю любовь, со знаком плюс каким-то, что ли, с бурей чувств, с потерей ориентации во времени и пространстве, но выбирать не приходилось, следующей может и не быть.

- Не приеду, - буркнул он, - да ещё с женой, ты меня бросишь, не начав любить.

Он моментально перешагнул все грани и этапы в отношениях, к которым она готовилась исподволь, намечая редуты обороны и делая подкопы, чтобы зайти с тыла. Глаза её переполнились насмешливым изумлением, которое могло перейти во всё, что угодно, от язвительности, до любовных откровений, но всё равно Анин не поверил ей ни на йоту. Должно быть, она точно так же водила за нос своих мальчиков, которые периодически затаскивают её в постель, цинично подумал он и решил, что это будет самым последним и самым отчаянным приключением в его жизни.

- Меня предупреждали, что ты страшный сердцеед, - сказала она, помедлив, и уже не кусала губы и не производила впечатление девственной простоты. - Но... мне этого не надо. - И глаза её непреступно блеснули.

Анин ощутил, как запылали у него уши. Позор! Позор! И ещё раз позор!!! - спохватился, но было поздно.

- Мне тоже этого не надо, - сделал он отступного и понял, что сотворил глупость, вывалился из роли, и всё такое прочее, когда говорят, что актёр сыграл 'не в струю' или 'дал петуха'.

- Ох, Анин, Анин, - покачала она головой, загадочно глядя на него. - Я на тебя такие планы имела... - И, не притронувшись к коньяку, быстро, а главное, с победоносным видом, вышла, и бедра у неё не плыли, а летели, рассекая затхлый воздух квартиры.