Актёрский роман

- Ты!.. Ты!.. - задохнулась она, ожидая всего, чего угодно, но только не равнодушия.

- А чего?.. - рассудил он, потрогав языком сломанный зуб. - Ты же замуж выходишь, а не я.

Он сразу же возненавидел того типа, к которому она навострила лыжи. Должно быть, он хорошо разбирался в женщинах, раз из всего киношного гарема безошибочной выбрал именно Воронцову, ибо только она умела без оглядки на прошлую жизнь сострадать и нежить, прощать и возвращаться - ходячая поликлиника для мужского сердца.

- Хотя бы расстроился... - пихнула по-женски капризно, но в глубине души безмерно польщенная: никто из её любовников, а их было немало в театральном и киношном мире, не среагировал бы с такой точностью на ситуацию. Только у Анина оказалось безупречное чутье к ёмким диалогам. Вот и сейчас последовало.

- Хоть по любви?.. - абсолютно точно по звучанию буркнул в подушку.

- Что?! - вскипела она, и волосы её, густые и прекрасные, как у гречанки, разлетелись во все стороны.

- По любви или нет? - повторил он, хрюкнув в своей обычной идиотской манере вечного клоуна.

- Скотина! - высказалась она беззлобно, поднимаясь и театрально накидывая халат.

Он проводил её косым взглядом, оценив то, что мелькало на прощание в разрезе, и понял, что лишился ещё одной радости в жизни.

- Будешь навещать больного?.. - осведомился на всякий случай, подперев голову рукой и провожая взглядом каждое её движение.

- Фигушки, - пообещала она, приводя себя в порядок.

Её волосы, цвета антрацита, никак не вязались с вызывающе-голубыми глазами, что делало её феноменом во всех глянцевых журналах и на модных столичных сайтах тоже. Мужчины оглядывались на неё в толпе, а женщины от завистью кусали себе локти. Но замуж по большой любви она так и не вышла, потратив время на вытаскивания из болота забвения таких неудачников, как Анин. 'Прошлась по рукам', - самоуверенно шутила она и была недалека от истины, но нотка горечи звучала у неё в голосе с каждым годом всё чаще и чаще.

- Вот так всегда, - укорил он её, - а мне как жить?

Но она пропустили божественное вопрошание мимо ушей, хотя именно ради таких моментов и прибегала к нему: Анин был неотразим в своей тождественности. Страх потерять его, сжало её сердце, однако, отступать было поздно, время уходило, и надо было упорядочивать личную жизнь, а не забегать 'на минуточку' к таким подлецам, как Анин.

- И не вздумай мужа шантажировать! - приказала она капризно, ожидая, что Анин стушуется.

- Очень надо, - скривился Анин, всё ещё безупречно попадая в её тональность и ритм.

- Я ему всё рассказала, - задрала она подбородок с голодной впадинами на скулах, завязывая волосы ленточкой.

Над голодными впадинами она работа целенаправленно, истощая себя то экзотическим диетами, то многочасовыми экзерсисами в спортивном зале. И через некоторое время они действительно легли на её лицо, не знающее, что такое ботокс, как данность возрасту, но отнюдь не украшали, а делали её угловатее и жёстче, словно она в какой-то момент застыла во времени и превратилась в монумент самой себе.

- Зачем? - цинично удивился он, мол, муж на то и есть, чтобы его обманывать.

- Всё равно узнает, - в тон ему, так же цинично, согласилась она; и её небесно-голубые глаза ещё раз оценили реакцию Анина ниже пояса.

У неё была дурная привычка начинать заниматься любовью именно с паха. Анину часто приходилось оттирать помаду именно с этого места.

- Дура, - деловито резюмировал Анин, стараясь не шепелявить, потому что получалось диссонансом.

Он намекнул, что она всё равно собьётся с выбранного пути, который определялся как судьба.

- Дура не дура, - разочарованно сказала она, безуспешно ища тапочки под кроватью, - а когда-то надо исправляться.

- Получится? - безжалостно поинтересовался он, следуя за ней на кухню.

- Иди ты к чёрту! - серьёзно сказала она, оборачиваясь.

И та жилка на у неё на шее, которую он любил целовать, безнадёжно вопросила к честности Анина: а что он сам делает здесь, с ней в постели, если такой нравственный, и почему изменяет Бельчонку?

- Ух ты! - удивился он, потому что Воронцова моментально стала венцом зла, что при её выдержке случалось крайне редко.

Он вспомнил, что именно её выдержкой гордился больше всего, когда они появлялись в компаниях, где они старательно играли роль платонических друзей, излишне намеренно шифруясь перед телекамерами и искусно кодируя телефоны друг друга. Но разве шила в мешке утаишь? Слухи о их престранной дружбе давно ходили по Москве, а жёлтая пресса сходила с ума, и папарацци караулили их каждое движением на каждом углу.

- А кто он? - спросил Анин, усаживаясь на табуретку и поджимая ноги с холодного пола.

Надо было надеть штаны, но Анину лень было топать назад.

- Не твоё собачье дело, - парировала она, переводя разговор в плоскость лицемерия. - Где у тебя кофе? - скрипнула дверцей шкафа.

- Где-то там, - зевнул Анин.