Актеры затонувшего театра

— Как скажете, — согласился Софьин.

И его тут же поддержал Скаудер:

— Надо все обдумать и принять взвешенное решение. А мы его, Борис Борисович, поддержим. Мы всегда на вашей стороне.

— Ты чего несешь? — не выдержал олигарх.

Но Гибель Эскадры уже спешно удалялся, обхватив за талию Холмского.

В зале были все те же лица. Отсутствовал только Борис Адамович Ручьев, который, судя по всему, остался в каюте Козленкова, чтобы успокоить друга. Вера вернулась в свое кресло, которое совсем недавно покинула. Борис Борисович хотел последовать за ней, но в последний момент передумал.

Вера обвела взглядом зал и произнесла:

— Я — Вера Николаевна Бережная. В своем кругу считаюсь специалистом высокой квалификации. Я хочу попытаться выяснить, что произошло. Кое с кем здесь я знакома, а потому тех, кого не знаю, прошу подойти к моему столу и назвать себя.

Актеры переглянулись недоуменно. И один из молодых людей — тот самый, который первым предложил позвать капитана, — спросил:

— А нас в чем-то подозревают?

— Представьтесь, пожалуйста.

Молодой человек хмыкнул:

— Артем Киреев.

— Татьяна Хорошавина, — прозвучал голос.

Вера отыскала глазами девушку. Та была встревожена, и только.

— Я помню, с вами мы уже встречались.

— Но официально меня вам никто не представлял, — возразила Татьяна.

— Сергей Иртеньев, — назвался еще один актер.

И только после этого молодая актриса, стоявшая рядом с ним и которая танцевала с ним прежде, подала голос:

— Алиса Иртеньева.

Вера кивнула всем и перешла к делу:

— Что вы можете сказать о Федоре Андреевиче Волкове?

Все молчали, только Стас Холмский всхлипывал.

— Он очень добрый был, — вдруг негромко произнесла Хорошавина.

— Великий артист и замечательный наставник, — подхватила Алиса Иртеньева.

— Большой талант, — прозвучал голос Киреева.

— Он нам с Алисой помог, когда у нас не было средств даже квартиру снимать, — последним высказался Сергей Иртеньев.

Хорошавина, очевидно, хотела еще что-то сказать, но, посмотрев на Скаудера, промолчала.

И тогда Вера обратилась к режиссеру:

— А вы что скажете?

Гибель Эскадры пожал плечами:

— Присоединяюсь ко всему выше сказанному.

— То есть вы так же считаете, что Волков — большой талант?

— Разумеется. Что вы от меня еще хотите? — раздраженно спросил он.

— Ничего более. Добавлю только, что и Алексей Дмитриевич, насколько я понимаю, тоже великий артист. И Борис Адамович Ручьев… Жаль, что они уже в возрасте. Но советую вам учиться мастерству. Особенно тому, как они умеют выдерживать паузу. Ни меньше ни больше, а ровно столько, сколько нужно.

— Я не понимаю! — не выдержал Софьин. — Здесь почти на наших глазах произошло убийство! Два талантливых, как вы пытаетесь доказать, дурака нажрались, и один зарезал другого. Он ведь зарезал его не дома, или в подворотне, или в общественной бане. А на моем корабле! Он сломал мне бизнес! Многомиллионные вложения — коту под хвост! А вы, Верочка, выясняете, кто из них талантливее? Они, как мне помнится, сами выясняли это, и вот чем закончилось.

Вера не успела ничего ответить, потому что раздалось треньканье балалайки, и в зал ворвались, приплясывая, Козленков и двое бородатых богатырей. Один из них, а именно Ручьев в накладной бороде, бренчал на балалайке, а сам Козленков пел вместе с бородатым внезапно воскресшим Федором Андреевичем Волковым.

Смерть Кощеева в яйце,
А яйцо лежит в ларце.
Значит, три богатыря
Били в пах Кощея зря.
Ла-ла-ла-а!
Ла-ла-ла-а!

— А-а-а! — громко закричали все актеры и зааплодировали.

Только Танечка Хорошавина закрыла лицо и зарыдала от счастья.

— Так это розыгрыш был! — удивился Гилберт Янович и растерянно посмотрел на Софьина.

Тот стоял бледный и молчал.

— Не обижайтесь, Борис Борисович, — попросил его Скаудер. — Это ведь актерская традиция вот так разыгрывать друг друга.

— Я вас тоже очень скоро разыграю: сокращу финансирование в будущем году, — мрачно пообещал Софьин.

Иван-царевич с престарелыми богатырями продолжали петь:

У Прекрасной Василисы
Силиконовая грудь…

Теперь к ним присоединилась Алиса Иртеньева:

Дуракам закон не писан:
Им бы только… ущипнуть.

— Дураки вы все! — махнул рукой Софьин и обернулся к Вере.

Она улыбалась.

— Вам нравится? — удивился олигарх.

Вера кивнула.

Борис Борисович вернулся за стол, сел рядом с ней, достал из ведра бутылку, начал открывать ее.

— Чего на приколе встал, Гибель Эскадры? — крикнул он наблюдающему за его действиями худруку. — Тащи еще шампанское! Все вместе будем пить и радоваться вашим дурацким глупостям.

Ящик с шампанским стоял неподалеку, спрятанный под столом и прикрытый приспущенной скатертью. Хлопнула открываемая бутылка. Вера подставила свой бокал. И, наполняя его, Софьин сказал:

— Вы сразу поняли, что это розыгрыш?