Акциденция

Так вот и получилось, что по семейной стезе дети идти не захотели, а дед в первые годы нового века подхварывать стал, а потому видно и пришлось ему с баржей прощаться. Хотя… слышал я и такое, что вроде туговато шли дела в последние годы с одним-то пароходом. Народ-то тогда все больше в товарищества начал объединяться, капиталы и средства производства в одно предприятие подтягивать. А дед-то индивидуалистом был, чужих указаний не желал слушать…

Не знаю… если так, то продажу баржи он задумал давно, а потому и всех детей выучил, дав образование даже дочери, что по тем временам такой уж необходимостью не считалось совсем.

Но вот дом у нас был добротный, не уступающий размером и крепостью особнякам купцов II гильдии – каменный снизу и бревенчатый по второму этажу. Да и местом своего расположения он в свое время указывал однозначно, что семья в нем живет зажиточная, из старых достойных родов.

Но это было давно, а сейчас, после смерти дяди с теткой в голодные 30-е, которые они не пережили по причине разразившегося тогда поветрия, в доме проживал лишь Паша с семьей. Сам он, когда случилась эта беда, учился в Москве, в медицинском… да, такая вот горькая несуразица получилась, пока брат готовился стать врачом, здесь, в слободе, родители его погибли от малоизученной заразы…

В общем, в следующий приезд домой, встречала Павла лишь одна Марфуша…

Кто такая Марфуша?… Она тоже наша семья… вот только я так до сих пор и не знаю из кровных она нам приходится, или просто родня. По деду Макару точно, из той ветки, но вот каким боком – не ведаю. Слышал только, что с какой-то небольшой деревни она, что стоит ниже слободы по течению, но точно ли это, не спрашивал никогда.

Знаю так же, что замуж Марфа выскочила рано, чуть не в пятнадцать лет. Родила почти сразу. А муж у нее, как оказалось, к выпивке склонность имел немалую, да и свалился с пьяных глаз, то ли с крыши, то ли с дерева, напоровшись при этом, еще и на вилы… убился насмерть. Родня его Марфушу гнобить стала, вроде как он через нее пить-то запоем начал, гонять ее принялись. Вот, когда в очередной раз свекор избил невестку сильно, старший брат нашей Марфуши и подсуетился, отправил ее с малолетней дочерью к деду Макару, который им родней приходился.

Уж не знаю, надолго ли это благое укрывательство планировалось, но дед тогда же сильно занедужил, да и бабушка уже была крепка больше характером, чем здоровьем. Молодые, то есть наши с Пашкой родители, все работали. Да еще и мы, дети, под ногами вертелись. Впрочем, сестрица моя Светлана, на тот момент девица десяти лет, думаю, проблем особых не создавала, но вот про нас с братом рассказывали, что шебутные мы в том возрасте были неимоверно. А было нам тогда… пять и семь, соответственно.

В общем, со всей своей деревенской обстоятельностью взвалила тогда Марфуша на себя все хозяйство, да так и прижилась как-то насовсем. Дочка ее, Катюшка, что была меня двумя годами младше, тоже быстро вошла в семью и вскоре даже бабушкой стала восприниматься малышку наравне с нами, родными внуками.

Помню, за нами, мальчишками, моталась везде она хвостиком, и нас это раздражала ужасно. Потом ничего, выросла, в симпатичную такую девушку превратилась, так что, уже мы с Пашкой от нее кавалеров отваживать принялись. Летом, конечно. А так-то, Катюшка тоже училась, сначала в школе первой ученицей была, а потом и в Ниженный в институт поступила. По примеру наших отцов, которых она за родных дядек считала, инженером мечтала стать, на верфь слободскую собиралась идти работать. Но – не судьба, по распределению в Астрахань попала, там и замуж вышла… да и сейчас, насколько знаю, там живет.

А вот мать ее, все здесь, в старом доме Линчевых обитает, и без нее для всех нас дом этот – уже не дом.

– Коля, это ты?! – раздалось откуда-то из глубины помещений, стоило мне ступить в прихожую и прикрыть за собой дверь.

– Да, Марфуш, я! – пришлось отозваться, поскольку знаю, что как всегда, она вся в делах и отрывать ее от них мне не хотелось. А то, что наша Марфа взволновалась бы не на шутку и, бросив все, кинулась бы смотреть, кто такой явился в дом, у меня сомнений не было.

Я вытер подошвы сапог тщательно, благо тряпка была сырая и пыль облаком от нее не поднималась, а потом по свежевымытому полу пошел дальше – туда, откуда, по всей видимости, меня и окликали – в кухню.