Акциденция

– И под бомбы тоже попал… – не зная, что еще говорить и так напуганному ребенку, я в растерянности воззрился на Марфушу, но та сказать ничего не успела, как племянница продолжила дальше меня жалеть:

– Ну, ничего, мамочка тебя вылечит. А если и она не сможет, то бабушка Агапиха – точно.

– Кто?!

– Так, это все потом, – ожила наконец-то и Марфа, видно поняв, что Маняша больше бояться меня не намерена и можно продолжать жить дальше, – за стол садись, вот щей тебе щас покладу, они нынче хороши получились – на той мериканческой тушенке, что ты привез, чей варила.

– Да-а, щи нынче хороши, – со знанием дела одобрил их и Мишка.

– Руки бы помыть, – попросил я, – а то б, и ополоснуться – жарко очень сегодня и пыльно на улице. В бочке-то воды нет случаем?

– Ну, руки-то ты и здесь помыть можешь, пока вон бежит из крана тонкой струйкой… уж не знаю, что у них там на водокачке ломается чтой-то вечно, аль лектричиству опять не додают… – Мишка хмыкнул и принялся усердно жевать следующий пирожок, – ты мне не хыкай, смешно ему, умный больно, – прикрикнула на него Марфа, – а воды вечерами не бывает! А бочка пуста, дождя-то уж давно нет – сушь вон какая стоит.

– Так из колодца натаскать надо, – предложил я, подходя к раковине и беря мыло, – вот сейчас поем, чуть передохну и пойду схожу, сделаю.

– Я с тобой, дядь, – тут же вызвался Мишка.

А щи действительно были хороши. Все ж моя матушка, хоть я и люблю ее безмерно, но готовить также хорошо, как Марфуша, так и не научилась. Хотя, что там может быть такого разного? Капуста, морковь… а вкус-то все равно другой… что сейчас, что до войны было…

Стараясь не причмокивать и не частить ложкой, все ж дети рядом, я с удовольствием доел целую тарелку.

– С чем пекла? – спросил я Марфушу, когда она ко мне пододвинула блюдо с маленькими золотистыми пирожками.

У бабушки помню, хоть тоже вкусные, но такие лапти выходили, с ладонь взрослого мужчины почти. А у Марфы с десяток проглотишь и не заметишь, только аппетит разыграется.

– Дык с творогом…

– Мамка опять ругаться станет, – меж тем шепотом поведал мне Мишка.

– И не шепчи, слышу все, – кинула тетушка в его сторону, – а мамка твоя, как поругается, так и закончит! Я что ж от благодарности отказываться буду?! Людей обижать? Они ж от себя отрывают, от чистого сердца несут!

– И за что благодарят? – поинтересовался я, поскольку по нынешним временам все съестное ценность-то имеет немалую, в деньгах часто и не выражаемую.

– Дохтуров-то нынче нет в слободе совсем, больничку закрыли, только и остались те, что в госпитале нашем… да на верфи еще один имеется. Вот люди и лечатся, чем сами знають, а когда уж совсем невмоготу становится, к госпитальским бегут. А это… – она мотнула головой на пироги, – дык у Зотовых, что с Гречавки… тут, недалече, если помнишь… четвертого дня малец упал и ножку вывернул, а детенку-то третий год токо пошел. Что делать-то? Вот Настасья-то к нашей Алине и кинулась. А та и отказать не смогла… даром, что сама только из госпиталю с ночи вернулась… сходила, ножку вправила. А седня, с утреца, невестка Настасьина, мать-то мальчонкина, благодарность и принесла. Молока крынку, маслица с кулачок и творожку… с фунт, не больше. Вот, думала блинчиков напечь аль ватрушек…

– Да-а, – протянул Мишка перебивая Марфу, – блинчиков бы тоже хорошо-о… да с той сгущеночкой, что ты привез дядь! – и облизнулся, счастливо зажмурившись.

А Маняша наоборот, восторженно захлопала глазами и выжидательно посмотрела на тетку. Та сокрушенно махнула рукой:

– Все уж, без блинов на этот раз. Да и ватрушек нету. Решила я, что мало его, творожку-то, на ватрушки будет, а вот на пирожки ничего, понемножку, чтоб побаловаться, пойдет… Узюму тоже нетути, так я черники сушеной запарила и добавила. Уж не знаю, будет об этом-то лете черника, аль нет – жара-то какая, но вот прошлогодней еще чуток осталось. Земляники вот насобирали, с Алиной в лес как-то выбрались… и то суховата была…

Пока Марфа все это мне рассказывала, сама не сидела, а домыла посуду и принялась верхние пирожки с блюда в полотенце складывать. А когда речь уж о ягодах повела, то и узелок из того полотенца смастерила и, так и не договорив, что там нынче в лесу уродилось, пространную речь свою прервала и строго велела Мишке:

– Возьми сестру, а то она из дома седня не выходила, и сбегайте-ка к матери, до госпиталю, отнесите, пока тепленькие еще.

Племянники – молодцы, спорить не стали, подхватили узелок и кинулись к выходу. Только Мишка, видно у самой двери, крикнул:

– Дядь, мы быстро, подожди меня, сам к колодцу не ходи, ладно?!

Но ответа он похоже и не слышал, потому как стук закрываемой двери раздался раньше моего «подожду».

– Так что там с бабкой, которая получше Алины лечит? – насмешливо спросил я, вспоминая слова племянницы.