Акциденция

– Да ладно, получше… травница это наша, местная. В Карасихе, что в полутора верстах от слободы живет. Наварчики разные на Анастасиевской водичке делает, примочки там, натирки. Дохтуров-то, говорила уж, нету, вот и пользуют люди. Не лекарствы это конечно, но помогают неплохо. Вон, нашей Манюшке бабкин наварчик как помог, подняли ведь девку! А то и в школу-то по прошлой осени отправить не смогли – от нас не отходила совсем, все норовила при малом шуме под стол али кровать забраться. А сегодня моими коленями обошлась…

– Подожди, – прервал я Марфушу, – и Алина на это пошла?! Чтоб бабке какой-то ребенка доверить? Да и не научно это все – трава какая-то. А уж вода святая… не правильно все это! Она же врач, человек образованный, да и член партии давно!

– Ох, Колюшка, Колюшка… – покачала головой Марфа и посмотрела на меня как на убогого, – когда с родненьким ребенком беда, то и ум вона! Какое уж тут дохтурство, какая партия, на все согласная будешь! Да и госпиталю бабка Агапиха иногда помогает – лекарствы-то, бывает, не вовремя подвозят, а лечить-то солдатиков чем-то надоть!

– И ты мне это все вот так, в открытую, говоришь?! – нахмурился я.

– А что ты сделаешь?! – нависла надо мной, сидящим, Марфа грозно – руки в боки. – Давай, поди, напиши на Алину нашу, куда вы там все пишите, что б с начальства над госпиталем сняли, заарестовали и за Пашей на Колыму отправили!

– Так, Марфа, тихо… тихо, ничего и никуда я писать не стану – это понятно. Просто все это как-то…

– Как?! – не желала угомоняться та. – Чем плохо-то, кому плохо?! Сначала дитё подлечили… да и раненные, считай, те же детки – лежат, от боли плачут… и что я тебе рассказываю, сам чей через это прошел!

Понимая, что данный спор никуда не ведет, что каждый из нас все равно при своем останется, а я радикальных мер предпринимать не стану… не смогу, решил тогда я, тему сменить:

– А ты про раненных откуда так хорошо все знаешь? Тоже в госпитале, что ли теперь работаешь?

Нет, я-то уже знал про это – от Алины, но вот другой темы, как-то на ум быстро не пришло.

– Нынче все работають, война чай… а в госпитале руки свободные нужны всегда, – Марфуша тоже за раздорную тему цепляться не стала, а снизив напор в тоне, уже спокойным голосом пояснила: – Как Алину сюда с фронту вернули, так и я пошла за ней. Мы ж начинали, когда на госпиталь только бумага имелась – ни людёв, ни мебели годящей – ничего не было. Это ж позже уже медсестричек образованных прислали, да и дохтуров других тоже. Да, что говорить, и Геворг Ашотович, и Сергей Германович сами прибыли в таком состоянии, что впору в госпиталь ложить. Их Алинушка с нашим старым Маркелычем сначала выхаживали, прежде чем они дохтурствовать-то сами смогли – с фронту были, с полевых больничек. Хорошо, тогда Наталья у нас еще жила, так что было на кого Машу оставить, пока мы обустраивали-то госпиталь.

К этому моменту Марфа и вовсе перестала нависать надо мной, и устроилась напротив за столом, так что разговаривать стало удобней и однозначно – проще.

– Так Маняша что, совсем одна не остается? Так как вы обходитесь? – спросил я.

– Так вот как-то… стараемся, чтоб кто-то был ночью дома из нас, Миша один с ней не управляется – спит плохо девонька наша, плачет. А мальчонке-то тоже ни свет ни заря на работу отправляться, а зимой на учебу. Так что днем часто к Анне Семеновне отправляем, а бывает, и в госпиталь берем. Ее там любят, она песенки поет, сказки солдатикам рассказывает. Ну, в тех палатах, конечно, где выздоравливающие лежат. Она их не боится, видит, что болеют люди и со всей душой к ним. А уж они ее избаловали совсем – сахарок повадились из своих пайков приберегать и ей подсовывать. Уж мы устали с Алиной просить их не делать энтого, щеки-то у ребенка чей не раз уже цвели. Так солдатики-то меняются, и новые опять баловать начинають, – покачала Марфа головой, но голос прозвучал не досадливо, а как-то по-доброму.

– Так в доме же еще жиличка подселенная есть. Она что ж, совсем не может за ребенком присмотреть, если надо? Женщина же, и, как я понял, давно живет в нашем доме?

– Жиличка-а… – протянула Марфуша, – ну, ты ж знаешь, начальство она большое. Так что, не с руки ей за чужими дитями глядеть… – и поморщилась, а на меня и вовсе посмотрела как-то странно, будто это я дите, в жизни ничего не понимающее.

А между тем, интерес мой по поводу жилички был не совсем праздным. Когда я уходил сегодня из отделения, Михаил Лукьянович придержал меня слегка и, оглянувшись, видно примечая, чтоб рядом никого не было, попросил о такой странной вещи, что и сам от осознания, что о таком заговаривает, явно смутился и меня ввел в некую оторопь: