Акция

Славик на всякий случай оглянулся. Нет ли кого рядом. Не слышит ли кто эти Ленькины душевные стенания. Рядом никого не было. И Славик для поддержания разговора сказал рассудительно:

– Леня, механизм познания не остановим.

– Да-да. – оживился Ленчик, самонадеянно подумав, что вот наконец-то нашелся человек, который его понимает, – да-да, да-да, дорогой. Если мысль заставил действовать, она начинает работать сама. Ставишь проблему или жизнь перед тобой ставит, озадачиваешься и решения выдаются друг за другом.  Но не сразу. Почему не сразу? Вообще, люблю психологию, может мне на психиатра выучиться? Помогать страдающим людям, изобрести свою методику лечения и лечить?   Одно понял из своих размышлении о тайнах человеческой мысли. Надо сильно потрудиться, поломать головушку, прежде чем она что-то предложит и выдаст на-гора. Да, открыть бы тайны мозга, тайны интеллекта. Это была бы революция настоящая. Знать бы как рождается мысль. Из ощущений?  Или нет?  Откуда приходят идеи, открытия, из чего все это рождается?  Откуда? Есть тут какая-то тайна. Какая – то непостижимая тайна. Интересно, есть ли наука, которая бы изучала мозг человека?

Славику уже стало надоедать слушать этот откровенно максималистские суждения и он, стараясь не обидеть друга, спросил:

– Не знаю, Леня. Вот ты учишься на втором курсе техникума. А зачем это тебе?

– Так, тоже хорошая специальность, производство авиационного электрооборудования. Единственный из класса и из школы я выбрал ее. Она мне тоже нравится.

Подошли к остановке подъехал автобус.

Усевшись на свое любимое место, на заднем сидении у окна, Славик задумался:

– Древние говорили: «Ни одного дня без написанного». Согласен с ними. Писать надо каждый день. Стоит пропустить недельку другу язык как деревянный, ручка тормозит, слова пустые каки-то, бесчувственные, без эмоций. Пока свою мысль не запишешь, убедился в этом сам уже давно, ее не поймешь, не осознаешь, не почувствуешь. Только в тексте можно увидеть себя.  И легче познается мир свой внутренний, мир, окружающий тебя, люди. Но я почему-то о людях, своих знакомых, об этом же Леньчике.  не пишу? Почему? Интересно. Больше о себе, своих настроениях, сомнениях, мыслях. А надо бы. Ведь я хочу стать писателем, надо писать ежедневно. Записывать, как учил Максим Горький, начинающих рабочих и крестьянских писателей, надо писать о том, что происходит вокруг тебя. Завтра пишем сочинение. Нас предупредили, что будут следующие темы: по Шолохову, Островскому, Маяковскому, Твардовскому и свободная.  Я логично беру свободную, хотя с точки зрения совершенствования и развития любая другая тема будущему писателю во сто крат полезнее, чем свободная. Но я люблю и привык рассуждать и свободная тема мне ближе.  Но я уже знаю, что, если человек ничем не ограничен, он мельчает, распыляется по мелочам. Он становится мелким и ничтожным. Как я?

«Человек бессилен против своей природы», – сказал Чернышевский. А я не согласен с ним. Меня бесят эти его слова. Почему злюсь? Наверно потому, что уверен в полной несостоятельности этого постулата, а доказать обратное не могу. Доказать я могу только делом, то есть создать себе вторую природу, и эта вторая природа заменит мою старую. То есть я стану другим, лучше, образованнее, культурнее.

После Герценки Ленька, пообещав поделиться материалами к лабораторной по сопромату, убежал на занятия в драмкружок.

Время приближалось к пяти и Славику тоже уже пора было подтягиваться к центру города, на Театральную площадь. Предварительно нужно было зайти в подвал к Олегиным друзьям из Справедливой партии.

– Не связывался бы ты с ними, – сказал на прощание Ленька, – сам понимая, что к его словам, его лучший друг никогда не прислушивался ранее поп всяким отвлеченным от жизни темам их споров, а тем более по вопросам поведения. Тут Славик был непоколебим. Как сказал, так и сделал. Пообещал Олеги, прийти помочь провести акцию против шестой статьи, так придет. И нечего тут сомневаться.

Разошлись мирно. На этот раз без споров.

Как только Ленька ушел, Славик остановился у какой – то помойки за старым почерневшим деревянным бараком на улице Советской и хотел было выбросить всю свою красную тетрадь, но пожалел. Нет, помойка – не лучшее место для нее, выстраданной, исписанной от начала до конца. Лучше сожгу как – нибудь потом.

А в помойку полетел очередной бумажный мячик.

Восьмой вырванный листок

        4 апреля

Я большой лентяй, с какой стороны не верти, как ни подкрашивай, а факты говорят: «Ты, Славик, лентяй»! А я боюсь, что от этого лентяйства ум мой, незагруженный абсолютно ничем, захиреет. Пожалуй, так дальше нельзя. Есть у меня желание, прекратить все это бездействие ума. И мне примерно известно, что надо сделать, чтобы наконец проснуться от затянувшейся спячки.