Акционерное общество женщин

– Я гораздо лучше себя чувствую, это правда. Если бы еще не твоя йога ни свет ни заря и не плавание… Понятно, что все это полезно и правильно… Но я делаю это из-под палки, чтобы ты меня не пилила. Мне самой это не нужно. Я ведь уже умерла. Осталось нечто, но это не я, а истинная «я» хочет только одного: чтобы меня не трогали. Я мечтала, чтобы мы создали общество, в котором женщины будут слушать друг друга и себя, меняя свою собственную жизнь «за гранью» и снимая табу, наложенное на эту тему обществом… А вы с Аленой все повернули в сторону бизнеса и денег. Может, без этого моя великая идея тривиальна? Слушаю эти стихи о воздухе, дрожащем после отзвонивших колоколов, и думаю, а есть ли о чем говорить? Колокола отзвонили… Может быть, о жизни «за гранью» не говорят именно потому, что за это лишь пустота, о которой и сказать нечего?

– Полина, у нас нет иной ипостаси, кроме души и тела. Если в теле болезнь, а душа ею измучена, то не может быть и сил. Цель наша, оттого что мы ее реализуем в бизнесе, не станет менее великой. Женщины нас услышат. Или бизнес не склеится. Но думаю, услышат непременно и мы все реализуем.

– Не знаю, смогу ли я снова увидеть свою жизнь не как существование после смерти, а как радость. Не знаю…

– Смотри, какая собака к нам подошла, черная… Это пудель? Странно, откуда может взяться бесхозный пудель, или он не бесхозный? И ошейника нет. Но очень милый, умный такой, посмотри…

– Пойдем домой, после обеда хочу отменить процедуры и просто поваляться с книжкой. Ничего не хочется. Столько лет убеждала вас создать тайное общество, а теперь сама не рада. Это явление в Милютинском два года назад… Тогда это был знак. Но тогда все было по-другому. А сейчас даже не знаю, поможет кому-то ваше страховое общество? Пустота она и есть пустота. Но вас с Аленой уже не удержать. Я стала «Фауста» вслед за тобой читать, там то же самое…

– В каком смысле «то же самое»?

– В том, что «логос» для него не слово и даже не «логика», как для Гераклита. А сразу – «дело». Деятельные вы, вот что я вам скажу. Слушай, а эта собака так за нами и идет. Что с ней делать? В отеле на ресепшн надо сказать, они наверняка знают, чей это пес.

– Прибился он к тебе, Полина, смотри, глаз не сводит. Хвостом виляет так умильно.

Подруги дошли до отеля. На ресепшн никто не мог припомнить жителя Мерано с черным пуделем, но собаку в отель не пустили.

Два часа спустя после массажа Катька вышла в сад. Полина сидела в беседке с «Фаустом». Удивительное дело, но черный пудель, прибившийся к ним на прогулке, опять был тут как тут: проник каким-то образом на их закрытую лужайку. Он сидел на задних лапах и смотрел на Полину. Встал, подошел к ней, потом растянулся и лег перед нею.

– Так тут и болтается, читать мешает, – вздохнула Полина.

Катька уселась на диван напротив и тоже раскрыла книгу «Об организации пенсионных фондов». С полчаса обе молча читали, а собака все крутилась вокруг.

Наступил вечер, сгущалась темень, похоже, вот-вот должен был начаться сильный дождь, настолько быстро усиливался ветер… Где-то прокатился отчетливый раскат грома.

– Странно… Гроза в сентябре. Только в горах такое бывает… Ты как себя чувствуешь, Поль?

– Паршиво. Душно, воздуха не хватает, опять прилив только что был сильнейший, дурнота какая-то. Сейчас дождь начнется, может, свежестью потянет. Смотри, пес в темноте так странно выглядит… Демонически…

Пес тем временем встал и пошел прочь от беседки в глубину сада. Дошел до кустов и застыл. Подруги не сводили с него глаз. Пудель почти сливался с чернеющими кустами и как будто рос на глазах, казалось, он даже встал на задние лапы. Чертовщина какая-то…

– Катя, только не думай, что я сошла с ума. Это не пудель. И отошел он от нас как раз, когда я дочитала до… Кать, это Мефистофель.

– «Das also war des Pudels Kern», вот и ответ. Спроси его, кто он?

– «Мелочный вопрос в устах того, кто безразличен к слову, но к делу лишь относится всерьез, и смотрит в корень, в суть вещей, в основу»[5].

– Ты словами Мефистофеля заговорила? Так кто он?

– А я уже слышу его слова: «Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла».

– «Нельзя ли проще это передать?» – подхватила Катя следующую строку.

– «Я дух, всегда привыкший отрицать. И с основаньем: ничего не надо». Катя, это именно то, что я тебе сегодня говорила, когда мы гуляли: «ничего не надо».

– Тогда уж читай дальше, вот тут:

«Только спесь людская ваша с самомненьем смелым /Себя считает вместо части целым».

Полина сама чувствовала, как в ней происходит переворот. Она же всегда считала себя «целым», а утратив часть, решила, что это смерть. Пришел сам дьявол объяснить ей, что считать себя целым – спесивое самомнение. Она всегда была лишь частью мира, и у нее была мечта переустроить его, дав всем женщинам свободу от страхов, от стереотипов общества, которые насаждают мужчины.

Ее мысли прервали Катькины слова, та заговорила тоже с новой, страстной убежденностью: