Актуальные проблемы Европы №1 / 2015

Инновационный тип регионализма представляет радикальное идейное течение в рамках еврорегионализма, ключевой концепцией которого является известная модель «Европы регионов» без крупных стран, государств и наций, но с интеграционным центром в лице брюссельских структур. Будучи в этом смысле квазисепаратистским, такой еврорегионализм создает еще одну, никогда прежде не существовавшую линию качественного раздела внутри сепаратизма как явления – между сепаратизмом классическим и постмодернистским, протогосударственным и постгосударственным, националистическим и постнациональным.

Однако отнести движение к региональному, этническому или конфессиональному типу не всегда просто. И такое разделение небеспроблемно в теоретическом отношении. Не всегда возможно строить характеристику на эксклюзивном выборе одного маркера. Религия, будучи одной из основ культуры, как известно, участвует в формировании этнической идентичности. Территориальные реальности тоже влияют на этот процесс – этничность не статична, она формируется и меняется в ходе истории. Региональные различия не раз в истории служили полем конструирования этнической идентичности и национальной идеи. Сепаратистские проекты могут предшествовать оформлению языка и отдельной идентичности. Именно так было с украинцами, хорватами и совсем недавно – с черногорцами.

Серьезные проблемы создают разногласия вокруг соотношения понятий «этнос», «нация», «государство». Термин «этнический» нередко приходится использовать условно, держа в голове терминологическую гетероглоссию10.

Кроме того, даже явно этнический сепаратизм всегда содержит важный территориальный компонент, поскольку сецессия, по определению, относится одновременно и к группе людей, и к территории. Поэтому специалисты и расходятся в том, к какому типу, региональному или «этническому», отнести, например, шотландское, каталонское или квебекское движения.

В современном мире все крупные этнонациональные движения аналогично государствам формулируют свою доктрину нации не в этноцентристском ключе, а более открыто, охватывая все население территории, на которую они претендуют. Современный шотландский, квебекский, каталонский национализм носит подчеркнуто гражданско-территориальный характер. Но он вовсе не лишен этнического начала. Этнический (культурно-исторический) фундамент заложен в саму логику самоопределения этих регионов в качестве наций и требований о выходе из уже существующего национального государства.

Остановимся еще на одной линии дифференциации сепаратизма. Правда, она характеризует не столько различия внутри самого этого явления, сколько его восприятие. Но эта проблема актуальна как никогда. Речь идет о разделении сепаратизма на легитимный и нелегитимный.

Широко признано, в том числе в социальных науках, что политическая легитимность не совпадает с формально-юридической легальностью, а зиждется на преобладающем убеждении, рациональном либо традиционном, в законности явления. В случае с сепаратизмом степень даже формальной легальности, как уже показывалось выше, неочевидна. Что касается его легитимности, то споры и теоретические дискуссии по этому поводу в последние два десятилетия приобрели совершенно новое качество. Причем разногласия вызывают и само такое деление в принципе, и его критерии, и еще больше квалификация конкретных ситуаций.

Главное обоснование сепаратизм, как известно, черпает в праве на самоопределение. Сама по себе идея самоопределения (индивидуального и коллективного), неразрывно связанная с идеалами свободы и равенства, превратилась в широко принятую мировоззренческую аксиому. Однако у самоопределения, как и у свободы, есть свои пределы и свой парадокс. Так же как ничем не ограниченная свобода уничтожает сама себя, так и право на самоопределение, если возвести его в абсолют, рискует лишить самоопределения всех и вся, ибо в этом случае неминуема цепная реакция бесчисленных волеизъявлений, вступающих в конфликт друг с другом и ведущих к всеобщему коллапсу.

В политико-территориальной плоскости самоопределение наталкивается на рациональную необходимость установить, какие именно группы людей являются носителем этого права и в каком смысле, в каких содержательных пределах. Ответ на этот вопрос ограничивается потенциальной возможностью примирить сталкивающиеся волеизъявления.