Актуальный архив. Теория и практика политических игр.

Но, чтобы этот механизм заработал, мы уже сегодня должны приступить к созданию постиндустриальных зон, «полюсов роста», сознательно сместив акценты на социальные группы, которые способны этот продукт производить. Причем акцент этот должен быть одновременно и политическим, и экономическим. Необходимо безотлагательно сделать все, чтобы у тех, в ком воплощена интеллектуальная мощь страны, возникло осознание своей нужности, чтобы они наконец перешли из группы «просителей» в группу, наделенную «политическим доверием», располагающую широчайшими возможностями для творчества. Путь к этому — создание (сначала точечных, а затем и более масштабных) зон интеллектуального производства. Это — и решение целого ряда текущих экономических проблем, и, что, вероятно, еще важней, построение плацдармов будущего социализма.

Статья третья.

Еще сорок лет назад Эрих Фромм предупреждал, что коммунисты проиграют все, если только включатся в потребительскую игру. Вне протестантской этики, заполнившей нравственный фундамент здания капиталистической экономики, неминуемым стал бы бандитский рай, общество самосъедания. Ох, как хорошо капиталисты это понимают! Как умело расходуют нравственные, психологические ресурсы общества! При изобилии товаров — сколько сил прилагают к тому, чтобы сдержать потребительскую лихорадку! Много ли Рейган говорил о прибыли? Главная его тема — американские идеалы! А Рузвельт? А прочие капиталистические реформаторы? Перелистайте их речи.

Может быть, я говорю о слишком высоких материях? Но к чему, скажите на милость, может привести разжигание потребительских аппетитов в условиях товарного голода, удовлетворить который нет сегодня никакой возможности? Не кооперативными же бантиками его удовлетворить?!

Но если все-таки свершится худшее и страна пойдет именно этим путем, путем займов и ввоза товаров, то и это — опять экономический гипноз! — не столько поможет удовлетворить спрос, заткнуть «черную дыру», сколько произведет субъекта такого спроса. Субъекта безусловно колониального! Уже Африка поняла, что это путь в пропасть! А мы? Страна до сих пор располагает огромными духовными возможностями! Но разве же не ясно, что их испарение есть самый страшный для нашей экономики процесс? Или же мы до сих пор ничего не научились считать, кроме тонн и километров?

Общество не в силах начать производить что бы то ни было, пока ему не укажут будущего. Это будущее для нашей страны связано с социализмом. Но не с развитым или реальным, а с социализмом постиндустриальным. Таким, каким он и был задуман людьми, осознававшими, что из разрухи данный народ, данную страну можно вытянуть лишь указав очень крупную, в каком-то смысле эсхатологически значимую цель.

На языке серьезной «экономики» — то есть экономики математической, потому, увы, малопонятной, в отличие от поп-жанра, наспех тиражируемого на потребу разочарованному, социально дезориентированному и не слишком грамотному потребителю, — это означает, что функционалы развития должны оптимизироваться с учетом иерархии потребностей. Как только вводится эта «весовая функция», оптимум начинает сползать в сторону от рынка, который действительно оптимален при так называемой «единичной» функции, уравнивающей все потребности. (Подчеркиваю: не эксплуатирующей только низменные потребности, как учили массы парикмахеры от политэкономии, а уравнивающей все. Хотите — читайте Томаса Манна и Платона, хотите — колитесь наркотиками, рынку все равно. Только не наносите вреда другому.) Рыночная модель, казалось бы, очень красива. Оттого и боялись ее обнародовать. Но ведь все дело в том, что при таких начальных условиях происходит стремительное «вымывание» высоких потребностей и «весовая функция» из единичной фатально превращается в так называемый «колокол» — быстро убывающую функцию с максимумом в нуле…

Функционировать при таком «обнулении», то есть доминировании низших потребностей, можно. Развиваться — нельзя.

Неужели опыт Японии, интеллектуальных коммун и стилей, ставших базой для постиндустриального производства в США, так ничему и не учит?

«Можем ли мы достичь и социального, и экономического прогресса одновременно?» — задает вопрос один из ведущих обществоведов Запада А. Этциони, говоря о кризисе конца 70-х годов. И твердо отвечает: «В ближайший период — нет!» И мне хочется спросить наших экономистов, как собираются они решать эту проблему в стране, которая разорена несравнимо сильней, чем Америка 70-х? Невозможное у них — каким образом станет возможным у нас? Мы и так уже живем не по средствам. Будущее десятилетие может быть для нашей страны или страшным, или суровым. Суля красивую жизнь, западные стандарты потребления — в какую яму толкают этот несчастный и, увы, бесконечно доверчивый народ? В чем завтра придется нам каяться перед своей страной и примет ли она в очередной раз это покаяние?

Перестройка дала мне, как творческому человеку, — все. Защита перестройки — для меня не социальный заказ, а жизненная необходимость. Но как бороться за перестройку — сегодня?