Акты отчаяния

А теперь, когда он меня бросил, от меня и вовсе почти ничего не осталось. У меня не было ни одной мысли, кроме как о нем, я не хотела никого, кроме него. Я зажмуривалась и думала обо всем, что готова отдать ради того, чтобы он вернулся. Я бы пожертвовала всем, пошла на все, отреклась от всех знакомых, до последнего человека, предоставила бы их собственным жизням, казавшимся лишь серыми негативами настоящей жизни, которой могли бы жить мы с Кираном. Я бы с радостью отправилась за ним хоть на край света.

Я сутками искала в интернете крупицы информации о нем и создала папку, куда складывала самые важные находки. Все его фотографии трогали меня до слез. Натыкаться на прежде не виденные снимки было так грустно и прекрасно, что жизнь снова казалась почти счастливой. Выяснилось, что я видела его еще не со всех ракурсов, знала не со всех сторон. Это было настолько чудесно и мучительно, что не верилось, что я уже никогда его не увижу.

(«Когда ты понял, что вы с Фрейей расстанетесь?» – спросила я во время одного из наших немногих разговоров о ней.

«Вообще-то никогда, – ответил он. – Я до сих пор в этом не уверен. Нам пришлось разойтись, но почем знать, что будет дальше. В жизни всякое бывает».

В жизни всякое бывает. Я выворачивала его слова наизнанку и истолковывала в свою пользу. Почем знать.)

Лучшим из всего, что я нашла, были наши совместные фотографии, о существовании которых я не подозревала. Я искала новости о нем на страницах его друзей и натолкнулась на фото с презентации, проходившей в «Проекте Центр искусств» в Темпл-Баре. На одном из снимков на мне тонкая серая футболка с круглым вырезом, и я, хорошенькая, раскрасневшаяся, смотрю на него снизу и смеюсь каким-то его словам. Его прекрасное лицо весело сияет, его ладонь у меня на плече. Меня привело в восторг, что такая фотография лежит в общем доступе, ведь обычно он почти не прикасался ко мне на людях.

В красивых мужских лицах – не смазливых, не привлекательных, не милых, а именно красивых – есть что-то магическое. Почему они так волнуют меня, ведь я встречаю столько красивых девушек каждый день? Знаю, это несправедливо. Красивые парни кажутся пробившимися сквозь грязь и бетон своего пола. Их красивые лица словно высечены из самых грубых материалов.

Во всяком случае, что-то в их лицах заставляло меня интуитивно верить, что красивые парни добры. Даже если их доброта не лежала на поверхности, я верила, что она прячется где-то в глубине души и до нее можно докопаться. Я посмеялась бы над подобными чувствами по отношению к красивым девушкам, зная, насколько мимолетна, недолговечна и бессмысленна наша красота, – и все же обманывалась красивыми лицами парней.

Я каждый день искала его в интернете и взволнованно бормотала, когда видела его в особенно выразительных позах: вот он грызет ногти в углу на чтениях, вот краснеет от неловкости во время вступительной речи на дублинской «Ночи культуры». Я возвращалась на годы в прошлое и собирала что могла. У нас было достаточно общих друзей, чтобы я могла составить представление о том, где он будет почти каждую неделю, на открытия каких выставок пойдет и какие кинопоказы, возможно, посетит. Я не ходила на них, понимая, что, скорее всего, увижу там ее.

Однажды после работы я вошла в паб, где договорилась встретиться с подругой, и мне показалось, что из-за перегородки углового столика выглядывает его пушистая макушка. Я резко развернулась, написала подруге, что встретимся в другом месте, и забежала в пропахший мочой переулок, где давила на виски костяшками пальцев, пока боль не заглушила все остальное и сердце не замедлилось до нормального ритма.

3

Потеря любимого человека может свести с ума даже при самых благоприятных обстоятельствах. Я же не просто любила Кирана, я любила его темной, неправильной любовью. В таких условиях потеря любимого может не только свести с ума, но еще и озлобить.

Когда он меня бросил, я стала иногда видеть их двоих во сне и просыпалась в поту.

Я подумывала пойти к нему домой и колотить в окно, пока они меня не впустят. В марте мне приснилось, что я ее убила, и я проснулась до странности спокойной. В голове вертелась одна-единственная мысль: «Что ж, бывает и не такое; что ж, бывает и не такое».

Я прокралась в его комнату, пока они спали, и смотрела на них с порога. В лунном свете их лица выглядели прекрасными и уже мертвыми. Я намотала ее красивые темные волосы на кулак и размозжила ее череп о стену – раз, два! – и, поскольку это был сон, мне хватило сил подбросить ее в воздух одной рукой.

Из ее раззявленного рта пузырилась слюна, на изголовье кровати чернело пятно, длинная тонкая рука подергивалась, беспомощно сжималась и наконец замерла.

Лежащий рядом Киран спокойно наблюдал за происходящим. Когда она перестала дышать, он встретился со мной взглядом, а потом, по своему обыкновению, отвернулся к стене и натянул на себя одеяло.

4

По ночам я иногда звонила единственному человеку, с кем могла поделиться настолько простой и огромной правдой, – Лизе.

– Он мне нужен, он мне нужен, – всхлипывала я. – Я не могу так, не могу…