Акулы из стали. Аврал

По проходу узкости у зама вообще обязанностей никаких нет, в отличие от «комсомольца» (заместителя командира БЧ-5 по воспитательной работе) – тот выполняет чрезвычайно важную функцию и следит за бурунами от винтов и системы активного управления, сидя в специальном лючке-не-скажу-для-чего («голубятня» её называют в народе) в кормовой оконечности рубки. Рубка у «Акулы» длинная и широкая, и командир, стоя на мостике, не может визуально контролировать работу винтов, а должен – вот, через комсомольские глаза он это и делает.

– А ты чего тут? Дорогу на боевой пост забыл? – удивился командир, когда увидел эти самые глаза внизу. Глаза моргали в его сторону и явно хотели, но не решались что-то сказать.

– Тащ командир, Степана Алексеевича ещё нет на борту!

– Как нет?

– Кого нет? – встрепенулся комдив. – Зама? Да и хуй с ним! Поплыли уже, поплыли! Я весь горю в жажде подвигов!

– Тащ командир, – продолжал тянуть преданный старшему товарищу «комсомолец», – давайте подождём, он вот-вот же уже должен быть!

– Что сделаем? Подождём? Я даже не знаю, как оценить степень безумия человека, который предлагает тяжёлому атомному подводному крейсеру стратегического назначения подождать! Ты представляешь вообще, как у нас тут всё организовано? Оперативный дежурный дал нам добро на выход, указал точное время отхода от пирса, на маяках и командных постах связи сидят десятки людей в готовности обеспечивать нашу проводку, два буксира жгут соляру по тонне в минуту, рыбаки и прочие гражданские шаланды разогнаны из узкости и матерят нас за задержку в плавании, а я такой, по-твоему, сейчас должен что делать? Связаться с дежурным и попросить отложить выход минут на семь-восемь, а лучше пятнадцать?

– Ну… я не знаю…

– А я – знаю! Центральный – мостику! По местам стоять! К проходу узкости!

И отвернулся от комсомольца вдаль. Подчёркнуто демонстративно.

Печально вздохнув, «комсомолец» побрёл в свою голубятню, потому как команды на корабле касаются всех, включая представителей партии.

И пока маленькие (на фоне) буксирчики, сопя изо всех сил, разворачивали дремотного левиафана, задиристо пихая его покатые черные бока, на голове этого самого левиафана сидел человек-«комсомолец» – и страдал. С одной стороны, понимаете, ответственность какая – подменить падшего (это не ошибка, ну все же понимали, куда бегал зам) старшего товарища, а с другой – просто головокружительная возможность ускорения карьеры! Это же можно себя проявить! Показать, так сказать, что тоже способен, несмотря на! Но как себя проявить, служа замполитом на подводной лодке? Ну вот как, а? Но с другой стороны, и ответственность не такая уж и ответственная, так что выходит, как ни верти это обстоятельство, всё равно не пан. Хотя и не пропадешь тоже. И кто придумал, что в жизни всё должно быть так неоднозначно? И главное – зачем?

Степан Алексеевич поначалу шёл на родной пароход не спеша, соблюдая необходимую степень солидности, расшаркиваясь с работниками и особенно с работницами завода: по его собственным, невесть как выведенным, расчетам, успевал он легко и, мало того, с запасом минут в тридцать. Как же он удивился, увидев тающий в дымке хвост корабля! И куда только делась давишняя неспешность?

Здесь, для понимания дальнейших мотивов, следует сделать небольшое отступление. Зам был опытным бойцом, знал, что в экипаже его уважают и отставание это от корабля не грозило бы ему ничем, кроме, разве что, тонны-другой насмешек и подколок. Но. Понятие офицерской чести (прикладной её составляющей) не допускало двоякого толкования данной ситуации и путей выхода из неё. Это был косяк, а вернее, даже залет, и исправить офицер его должен был своими силами.

Перемахнув через забор, чтоб не бежать до проходной, зам выскочил прямо на гражданскую дорогу и бросился под колёса первого попавшегося автомобиля.

– Шеф! На косу! Два счётчика!

– Да нет у меня счётчика, я вообще не таксист.

– Брат, выручай, от корабля отстал!

Универсальное заклинание плюс тревога в голосе и мольба в глазах подействовали. Ну и белая рубашка с погонами капитана второго ранга тоже, наверняка.

Но, вообще говоря, решающую роль в следующих событиях и благополучном их разрешении сыграло то, что зам наш, как я уже не раз говорил, был не из племенных сортов замполитов, которых ковали в те времена в училище балалаечников города Киева, а из выращенных прямо на железе, а конкретнее – в боевой части семь, из командиров которой и стал замом Степан Алексеевич, моментально удвоив этим решением свой оклад и переведя свои обязанности из осязаемого реального мира в метафизический мир душ строителей коммунизма.