Аквамарин их глаз

— Спасите наши души, — почесал бороду профессор. — И тела, желательно, тоже. Атланты, атланты, зачем же вы вернулись.

Грецион побежал, на ходу доставая из кармана телефон и залезая в список контактов. Ничего не предвещало беды, разве что спонтанное спотыкание и полет кубарем по не особо-то мягкой улице, но этот оттиск реальности приготовил для профессора другой подарок, повязав бантиком неожиданности.

Когда Психовский несся через один из переулков, словно предназначенный для преступлений, что-то тяжелое ударило его по голове — и мир вокруг накрыла задыхающаяся тьма.

* * *

В холле маленькой библиотеке не до конца поняли, что за две фурии только что пронеслись мимо. Ну, хотя бы книжки не раскидали, и на том спасибо — улететь успело только несколько рекламных буклетиков, призывающих к активному чтению, а поднять их труда не составило.

Постепенно, напавшая на это место суета отступила, и в библиотеке настал мирный, спокойный порядок.

Пока исключительно в этом оттиске реальности на месте одного из гостей с аквамариновыми глазами — никто так и не решался сказать ему о столь странном дефекте из элементарного приличия — не появился прекрасный юноша с золотыми кудрями и глазами цвета небесно-голубого камня, слегка деформированный, как повалявшаяся в фургоне кукла из плохого пластика.

Завороженные читатели и сотрудники вскоре оцепенели, некоторые даже вышли подышать свежим воздухом — им, кстати, не повезло больше всего.

На их глазах с несколькими людьми на улице случилось то же самое — их место заняли чудесные юноши с прекрасными глазами, стоявшие на месте, слегка опустив головы на бок, и смотревшие в никуда.

Атланты почувствовали, что что-то должно случиться, и решили занять это вакантное в нынешнем оттиске место.

* * *

Игидиус Игидий смотрел в темноту, но видел там совсем иное — его взору рисовалась прекрасная Сикстинская капелла, которую он лицезрел однажды в жизни, и она поглотила его, накрыла с головой, погрузив в состояние постоянного ожидания.

Игидиус захотел оказаться там.

Не в самой Капелле, естественно, а там, наверху, в том мире, который свободен от всех бренных правил, от материи, и открыт лишь идеи, духу, назвать можно как угодно, но суть не изменится. Игидиус видел в этом что-то столь великолепное, что передать словами невозможно, нечто такое, где есть только прекрасное и нет никаких забот, никакой боли, только тишина и бесконечное, резонирующее счастье.

Проблема заключалась в том, что все двери туда, кроме одной, были заперты, на них повесили огромные замки с цепями, которые человеку не под силу отпереть. А та калитка, что осталось открытой, была рисковым путем в никуда, никто точно не знал, что за ней, а обратного пути и страховочного троса не существовало.

Но все-таки, существовал еще один способ, и сейчас он стал таким же реальным, как сам длинноволосый мужчина, как окружающие его люди, как тот подвал, где они находились. И даже не видя своих аквамариновых глаз, Игидиус Игидий улыбался.

Картинка капеллы распалась, когда лязгнула дверь, а после раздались тяжелые вздохи. Мужчина посмотрел на вошедших… друзей (мог ли он звать их друзьями, или это были просто соратники? Этот вопрос тоже часто крутился в голове Игидиуса) и на того, кого они тащили.

Грециона, все еще без сознания, усадили на стул и против всех правил не стали привязывать — в конце концов, они же тут не бандиты какие-то, надо держать марку. Потом кто-то сбегал за стаканом воды и нашатырем — когда флакон поднесли к носу профессора, тот дернулся.

— Ох, — выдавил он. Стакан воды тут же выплеснули Психовскому в лицо. — Да что ж вы делаете, нашатыря мне бы хватило…

Когда зрение профессора отыскало фокус, его передернуло — Грециона смутил отнюдь не странный подвал с болтающимися на проводах лампочками, и даже не менее странные, будто купленные на барахолке, одежды людей, и уж тем более не факт своего похищения.

Глаза всех собравшихся в свете мигающих лампочек мерцали цветом небесно-голубого камня.

— Да, так себе компания, — пробубнил Грецион. — Ну здрасьте. Профессор Психовский, очень рад знакомству, хоть по голове можно было и не давать, я на контакт иду хорошо. Чем могу быть полезен?

Ошибочно думать, что всю фразу Грецион произнес отчетливо и ясно, как присягу — слова все еще немного путались. Впрочем, собравшихся здесь людей это не смутило.

— Расскажите нам, — не поворачиваясь к профессору, сказал Игидиус, — о наших глазах и об атлантах.

— А, вы, видимо, местный князь тьмы на этом шабаше. Да, определенно — волосы как у крестного отца тяжелого металла[4]… — Психовский откашлялся. — Будьте любезны воды, если я имею права просить такое на правах… пленного, получается? Только можно, пожалуйста, не в лицо.

Один из людей неуверенно посмотрел по сторонам и скрылся.