Аквамарин их глаз

— Нет, просто я больше других могу говорить. Но на долгие диалоги меня тоже не хватает, — ответил Игидиус, наконец-то поворачиваясь. Профессор увидел лицо мужчины в свете ламп — какое-то чересчур старое для его, как прикинул Психовский, лет сорока.

— Получается, что…

— Что мы слишком погружены в свои мысли и не любим много говорить, но для вас делаем исключение. Слова — они почти как материя, а это… не то, чего мы хотим. Мысли приближают нас к идее.

Грецион потихоньку, как прощупывающий воду утеночек, начал понимать, что к чему, и решился на вопрос — тот, который почему-то всегда задают в такой ситуации.

— А чего вы хотите?

Принесли воды. Психовский с удовольствуемся принялся иссушать стакан.

— Я отвечу вам, мне не жалко, — улыбнулся Игидиус Игидий. — Мы хотим стать идеей, душой, коснуться прекрасного и покинуть этот материальный мир, отправившись в мир иной, идеальный…

Профессор поперхнулся, расплескав остатки воды. Стакан выпал из руки и покатился в сторону. Успокоив кашель, профессор вытянулся на стуле, закинув ногу на ногу.

— Стало быть, секта, — хмыкнул он. — Только не говорите мне, что вы хотите…

— Наши глаза, профессор. Мы знаем, что это ключ к спрятанной калитке, ведущий к свободе от материи, и что они помогут нам. Расскажите об атлантах — что нас ждет, когда они придут?

— Ничего хорошего, — пробубнил Грецион, тут же поймав непонимающий взгляд длинноволосого мужчины. — Хорошо. Я расскажу, никаких проблем. Только проясните один момент — вы что, планируете отправиться прямиком в рай?

— Можно назвать это и таким словом, но скорее… иной мир. Идеальный и прекрасный. Как чудесные потолки Сикстинской капеллы… Вам такого разве никогда не хотелось?

— Мне ближе восточные идеи, ну, сансара, перерождение и все такое. По-моему, куда более экономичная модель для творца, а он точно был умным малым, — посчитал важным добавить профессор, на секунду забыв, что говорит далеко не со студентами. — Но нет, не хотелось. Идиотизм какой-то, вы даже не понимаете, чего хотите.

— Вы просто…

— Нет, я объясню вам, почему вы ведете себя как последние идиоты, раз уж вы меня сюда притащили. Вы пытаетесь попасть туда, не знаю куда и даже не представляете, по каким законам работает то место. И все эти разговоры о вечном счастье после черты… пустые обещание, придуманные теми, кому доверять ну никак нельзя. И я не говорю, что после черты ждет холодный мрак. Просто там вы уже не будете понимать, что такое счастье, это иные категории. Вы вообще забудете, что такое быть человеком, и потеряете самое драгоценное…

— Это и есть прекрасное, — перебил Грециона Игидиус. — Расскажите нам про эти иные категории. Расскажите про атлантов, профессор. Что ждет нас здесь и что там, за чертой, средь потолков капеллы…

Психовский терпеть не мог говорить с двумя группами людей: наглыми студентами и психами. И если у первых все хотя бы было с головой в порядке, то тут… приходилось играть по их правилам, чтобы чего не учудили.

— Хорошо, я расскажу, что понял, — вздохнул профессор. — Они просто вас заменят. Они…

И тут это случилось опять — где-то вдали словно лопнул шарик, отозвавшись далеким эхом, и на месте одного человека с аквамариновыми глазами появился прекрасный юноша. Все остальные издали какой-то радостный, чуть ли ни гортанно-друидический возглас.

— Нам пора, профессор, — Игидиус Игидий поправил длинные волосы и заулыбался во весь рот. — Не останавливайтесь. Мы дослушаем, покуда не отправимся в полет к прекрасному.

— Ну почему же вы такие дураки! Отдаете самое дорогое ради каких-то там прекрасных картинок. Не будет там никакой Сикстинской капеллы, не будет вообще ничего знакомого.

Но Игидиус уже не слушал — эта фраза долетела до мужчины обрывком, потому что перед глазами высились расписные потолки капеллы, несясь вверх, в бесконечную воронку, где становились еще более чудесным.

А потом Игидиус Игидий почувствовал… нечто непонятное, но вовсе не наслаждение, и не счастье, и не блаженство — он почувствовал категорию, которую не мог объяснить.

Перед тем, как уступить свое место атланту и раствориться в том мире, куда мужчина так хотел попасть, Игидиус испугался. И слишком поздно осознал, что не хочет покидать этот мир, ведь никаких прекрасных образов из-за черты даже не виднелось — идеальное оказалось совсем иным, непонятным и чуждым.

Профессор выругался, когда на месте говорившего с ним появился атлант. Осознав, что на него пребывающие в экстазе сектанты-фанатики внимания уже не обращают, Грецион вскочил со стула, открыл дверь и рванул на улицу, несясь подальше от узких и мрачных переулков.

По дороге он снова вытащил смартфон и залез в список контактов — может, хоть сейчас ему дадут позвонить.

* * *