Аквариум

И тут наверху затрещало. Старый добрый Сталелитейщик, предназначенный исключительно для спортивных баталий, а не для настоящих гладиаторских боев с применением противопехотных оборонительных гранат, наконец не выдержал творящегося на нем безобразия. Тяжелая косоугольная ферма, сваренная из металлических уголков, со звонким лязгом оторвалась от внешней колонны и, словно огромная гильотина, вонзилась в землю прямо посередине между нами, а целый сегмент железобетонной гребенки трибун шириной около двенадцати метров, край которого она поддерживала, накренился вниз, застыл на долю секунды, а потом рухнул вслед за ней, погребя под собой несчастного Ивана Петровича.

Я вжал голову в плечи, ожидая такой же участи, но стадион молчал. Огромная конструкция, лишившаяся одной из опор, немного деформировалась, сбросив с себя лишнее, и застыла в шатком равновесии. Я, пошатываясь, пошел вдоль стены к тому месту, где недавно стоял Урод. Залез на бетон. Под ногами оказались бывшие зрительские места восемнадцатого сектора, точнее его половины, вторая часть часть выдержала, оставшись наверху. Аккуратно преодолел упавшую трибуну и посмотрел вниз. Пипец! Из-под края бетонной гребенки торчала голова Урода и с яростью смотрела на меня. Изо рта, носа и ушных отверстий текли струйки черной крови, но он был жив. Хрипел, клокотал и исторгал в пространство потоки дикой ненависти. Больно ему, видимо, не было. Вообще. Я направил автомат в переносицу, подумал, потом пробормотал:

– Нет. Тебя надо, бля, как вампира, или сжечь, или бошку на хрен отрубить…

Слез с трибуны, доковылял до покосившейся двери в бункер. Начал искать свой топор. Голова соображала плохо. Организм пребывал в шоке. Ноги тряслись, простреленные плечо и бок то взрывались острой болью, то немели, словно чужие. Наконец топор нашелся. Я вернулся к Петровичу, наклонился над ним и сказал:

– Проиграл ты, высший разум! Нас они выбрали, а не тебя… Урод!

Рубить одной рукой было очень неудобно, но я справился. Удара с пятого. Голова, все это время прожигавшая меня обезумевшим от ненависти взглядом, отделилась от шеи и откатилась в сторону, уставившись лицом в землю. Я на всякий случай перевернул ее топором, рукой побоялся, вдруг укусит. Все. Готов Петрович. Погасли глазки.

Спотыкаясь, побрел прочь. Лишь с одним топором, опираясь на него, как на трость. Про оружие, разбросанное под ногами, даже не подумал. В голове была только одна мысль: "Где Настя?". Я ее не чувствовал. Я не чувствовал вообще ничего вокруг. Все мои внутренние резервы уходили на то, чтобы хоть чуть-чуть сдержать текущую из ран кровь, уменьшить боль и не отключиться.

Проходя мимо безногого Урода, услышал тихое сопение. Этот тоже живой! Культи ног уже покрылись тонкой пленкой новой плоти, осколочные раны на затылке начали затягиваться. Пришлось останавливаться, снова тратить силы, отделяя голову от тела. Я сегодня – настоящий палач! Где мой красный колпак?

Кое-как добрел до Елисейской, по пути раза три упал. Посмотрел вдоль улицы. Среди разноцветных сидений рядом с друг другом лежали два тела. Один – точно Урод. Даже отсюда видно горбатую спину. А вот второй… Сердце бешено заколотилось. Нет! Не может быть! Не может…

Я почти бежал. Откуда только взялись силы? Хрустя пластиком и вихляя из стороны в сторону добрался до трупов. Последний, пятый, очень шустрый мутант, ушедший от растяжек, лежал на боку. Тот самый, шепелявый, с клыком через губу. Мертвый. В голове несколько пулевых отверстий. А рядом с ним…

Кирюша… Горло разодрано, остекленевшие глаза уставились в небо, оружия нет. Вот тебе и бычок… Не побоялся, значит, дошел. Спасибо…

– Егор! – раздался сзади голос.

Я резко обернулся… Настя с автоматом в руках бежала ко мне. Живая. Живая!

Рванулся ей навстречу, ноги подкосились, упал прямо на левый бок. В глазах потемнело, побежали разноцветные круги.

Она обняла меня за шею и начала целовать. В глаза, губы, щеки, лоб, заливая мое лицо теплыми слезами…

– Господи, в крови весь! Егор!

Я блаженно плавал в волнах ее нежности и любви. Боль уходила. Настя, может быть, сама того не осознавая, отдавала всю себя, лишь бы только облегчить мои страдания, удержать меня на этой стороне.

– С тобой все хорошо? – с трудом спросил я.

– Да. – сквозь слезы ответила она, гладя меня по голове. – Этот меня почти догнал уже, а тут Кирилл откуда-то взялся, стрелять в него начал… Урод к нему кинулся и убил, но Кирюша ему по ногам полоснуть успел в последний момент, тот упал, подняться не мог… Я подбежала, автомат подняла и в голову добила… А потом обратно пошла… За тобой…

За мной… За мной. Странный Город. Чувствуешь себя самым счастливым человеком на свете в самых, казалось бы, неподходящих ситуациях. То, сидя в сыром, темном подвале, прикованным к трубе, то вот, как сейчас, истекая кровью…

– Да что же как хлещет-то, а? Сейчас, подожди, перевяжу чем-нибудь. На стадионе то что?.. Егор? Егор?! Ты меня слышишь?! Егорушка, ну пожалуйста, не уходи! Слышишь, Егор?!

– Слышу… прошептал я, открыл глаза и улыбнулся, – Все хорошо. Все теперь будет хорошо…

И вырубился…

8.