Аль Капоне: Порядок вне закона

Сначала его определили на работу в прачечную, которая обслуживала тюрьму, а также военных из ближайшей округи. Как рассказал Джонстону один офицер из воинской части, расквартированной на острове Энджел, солдат весьма забавляло, что их бельё стирают гангстеры; один даже написал матери, что Аль Капоне — его личная прачка. Скорее всего, коменданту хватило ума не передавать эти слова Капоне. При всей решимости поскорее выйти на волю Аль был крайне щепетилен в вопросах чести: в феврале 1935 года он подрался в прачечной с другим зэком, который намеренно его оскорбил; охранникам пришлось их разнимать, и Капоне на неделю посадили в «Дыру».

«Дырой» называли шесть камер, с 9-й по 14-ю, в конце блока D. В них не было окон, и день не отличался от ночи; стены были выкрашены в чёрный цвет. Ни кровати, ни подстилки — штрафник был вынужден стоять или сидеть на бетонном полу, дрожа от холода в нижнем белье, босой; в пять часов пополудни ему выдавали два одеяла на ночь. Ни табака, ни мыла, ни зубной щётки не полагалось. Из «мебели» — раковина и унитаз, а в «восточной» камере, последней в блоке, не было и их — только дыра в полу. Тишина была полной, о течении времени напоминали только подносы с четырьмя кусками хлеба и порцией воды, которые просовывали в щель в двери; обычный тюремный обед, только без напитка и десерта, приносили дважды в неделю. Раз в неделю позволяли десятиминутный душ и час прогулки во дворе. И самое неприятное: просьба об условно-досрочном освобождении, которую Капоне подал незадолго до этой стычки, теперь, конечно же, не могла быть удовлетворена.

Это было очень обидно, тем более что весной того же года из Алькатраса условно-досрочно освободился 29-летний Веррилл Рапп, приговорённый к четырём годам за нападение на полицейского. Правда, его должны были судить в связи с другими обвинениями. Первый узник, выпущенный из Алькатраса, Рапп сообщил жаждущей сенсаций прессе о «бесчеловечном обращении», которое доводит заключённых до сумасшествия.

К 30 июня 1935 года в Алькатрасе находились 242 заключённых. «Создание этого учреждения не только обеспечило надёжное место для заключения самых неисправимых преступников, но и оказало хорошее воздействие на дисциплину в других тюрьмах, — говорилось в заявлении Федерального бюро тюрем по поводу первой годовщины «мёртвого дома» в заливе Сан-Франциско. — За этот год не было отмечено никаких серьёзных беспорядков». Сидельцам было достаточно пригрозить переводом в Алькатрас, чтобы отбить у них охоту возмущаться. Зато «тёртые калачи», уже угодившие на «Скалу», не собирались загибаться там и строили планы бунта и побега.

Советские журналисты Илья Ильф и Евгений Петров, совершившие в 1935—1936 годах путешествие по «одноэтажной Америке» и заглянувшие в Сан-Франциско, писали:

«Сверкающий на солнце залив во всех направлениях пересекают белые паромы. У пристаней стоят большие океанские пароходы. Они дымят, готовясь к отходу в Иокогаму, Гонолулу и Шанхай. С аэродрома военного городка подымается самолет и, блеснув крылом, исчезает в светлом небе. Посреди бухты, на острове Алькатрас, похожем издали на старинный броненосец, можно рассмотреть здание федеральной тюрьмы для особо важных преступников. В ней сидит Аль-Капонэ, знаменитый главарь бандитской организации, терроризовавшей страну. Обыкновенных бандитов в Америке сажают на электрический стул. Аль-Капонэ приговорен к одиннадцати годам тюрьмы не за контрабанду и грабежи, а за неуплату подоходного налога с капиталов, добытых грабежами и контрабандой. В тюрьме Аль-Капонэ пописывает антисоветские статейки, которые газеты Хёрста с удовольствием печатают. Знаменитый бандит и убийца (вроде извозчика Комарова, только гораздо опасней) озабочен положением страны и, сидя в тюрьме, сочиняет планы спасения своей родины от распространения коммунистических идей. И американцы, большие любители юмора, не видят в этой ситуации ничего смешного».