Аль-Лат

— В СССР. В Ленинграде. Я там училище музыкальное окончил, хотел в консерваторию поступать. А ко мне пришли люди от доктора Шкаки и сказали: «Возвращайся, а то плохо будет».

— Какого еще доктора?

— Доктор Фатхи Шкаки, он Палестинским Исламским Джихадом руководит. Его люди здесь всех земляков под себя подмяли. А что я в Газе делать буду? Я скрипач! Они говорят: «Не хочешь в Газу — езжай на Западный берег. Под Рамаллой колледж есть „Бир Зеит“. Будешь там преподавать». А что я там преподавать буду? Бетховена? Генделя? Они там кроме намаза ничего слышать не хотят.

— Но ведь за твою учебу ООП платит, — заметил Шакиб, — значит, могут и приказать.

— За мою учебу мои родители платят. Кому в ООП скрипачи нужны? Просто, чтобы сюда приехать, мне пришлось в ФАТХ вступить. Вот теперь они меня в покое и не оставляют.

— А как же ты сюда попал, в санаторий?

— У меня девушка есть. Секретарем в деканате по работе с иностранными студентами работает. Вот она мне эту путевку и устроила. Это ее идея была — уехать на время из Ленинграда. Может, забудут про меня…

* * *

На обед Алла опоздала. Шакиб уже решил, что не заметил, как она прошла в столовую, но продолжал сидеть на скамейке возле питьевого фонтанчика.

Они не договаривались о встрече, но последние два дня «случайным образом» он оказывался рядом на пляже, тащил играть в волейбол, приносил мороженое и лимонад из ларька. Правда, когда Алла собиралась купаться, быстро ложился на полотенце, закрывал глаза и делал вид, что ужасно соскучился по солнцу. Инцидент с надувным гусем был благополучно забыт. Алладин, проходя мимо в сопровождении жены Гали, дородной блондинки, крепко державшей его под руку, тайком одобрительно кивал и мимикой показывал, что одобряет настойчивость Шакиба. Когда им удалось перекинуться парой слов в столовой, он быстро сказал по-арабски: «Пригласи девушку в кафе. Покажи уровень!»

Неожиданно прохладные ладони закрыли ему глаза. Алла подкралась сзади, по газону.

— Сидишь? Пойдем скорее — есть охота.

— Алла, я не хочу в столовую, — он удержал ее руку в своей.

— Ты не голоден?

— Я просто не могу больше есть биточки с гречей.

— Могу уступить тебе макароны по-флотски. Я вчера заказала.

— Слушай, пойдем поедим нормальной еды. Не полезной, а вкусной, — в голосе его послышалась мольба.

— Где же мы ее возьмем?

— Алладин сказал, тут есть хорошее кафе на речке. Называется «Шашлычная».

— Там дорого, наверное…

— Алла, я же мужчина, и я хочу тебя пригласить, — он сделал паузу и продолжил. — Пожалуйста, раздели со мной эту трапезу.

От неожиданности Алла прыснула в ладонь.

— «Раздели трапезу»! Ты где такую фразу услышал?

Шакиб смущенно развел руками:

— Алладин научил…

Найти шашлычную оказалось легко. Согласно инструкциям Алладина они повернули налево по шоссе, дошли до речки и пошли вверх по течению по узкой асфальтовой дорожке. Запах жареного мяса подсказал им, что цель путешествия совсем рядом. Вскоре показался забор из бамбуковых стволов и верхушки навесов от солнца, крытых тростником. Территория заведения была открыта к реке, поэтому за столиками в тени было и уютно, и прохладно.

Голый по пояс, зверского вида буфетчик брал из большого алюминиевого таза огромные помидоры и, раскромсав их на большие куски, бросал в глубокую миску. При этом для того, чтобы отрезать зеленый хвостик, он безжалостно отрезал почти треть сочной мякоти. От такой расточительности у Аллы даже перехватило дыхание — в ее семье к продуктам относились бережливо, а прошедшая блокаду бабушка до сих пор не позволяла выбрасывать зачерствевший хлеб. После помидоров наступил черед огурцов. Наблюдая, как вместе с кожурой в ведро отправилась почти половина зеленого красавца, Алла укоризненно покачала головой — в санатории свежих овощей в меню практически не было. Шакиб сглотнул слюну. От одуряющего запаха шашлыка и вида простой еды у него даже стала кружиться голова. Между тем буфетчик продолжил экзекуцию: взяв по изрядному пучку кинзы, укропа и фиолетового рейхана, порубил их на деревянной доске и смахнул гору зелени в тарелку. Затем, подняв над головой огромную бутыль, в которой, расслоившись, плавали масло и винный уксус, хорошенько ее потряс и, зажав горлышко большим пальцем, полил получившуюся композицию образовавшейся суспензией.

— Слушаю вас, молодые люди, — обратился он к вошедшим. — По глазам вижу — жрать охота. Санаторские?

Жанна с Шакибом дружно закивали головами.

— Шашлык или сердце?

— Простите, что? — не поняла Алла.- А можно меню?

— Тебю всегда можно, — подмигнув, ответил буфетчик. — У нас ассортимент не меняется — шашлыки, салат и сердце вареное.

Он вытащил из под прилавка огромный мясной булыжник с торчащими во все стороны артериями.

— Целое порезать или половину?

— Я буду шашлык, — решительно сказала Алла. — Шакиб, а ты?

На Шакиба, несмотря на голод, вид вареного сердца тоже произвел удручающее впечатление.

— Я, наверное, тоже шашлык…

Но, спохватившись, уточнил:

— Скажите, а из какого мяса ваш кебаб?

— Лучшую свинью для вас зарезал, — заверил буфетчик. — Еще утром хрюкала!

Шакиб брезгливо сморщился: