Аль! Пу-пух…

— Полно тебе, братец, хвалить меня, — засмущался второй разбойник и от смущения шмякнул цепью по голове друга. — Я супротив твоих прозвищ молодецких и не стою ничего! Ведь ты как есть тот самый Барс Оскаленный, Хвост Обрубленный, Облезлошкурый, Лапой в навоз ступленый, пинком из зоопарка выпнутый!

— Ну будет тебе, будет, — замахал ручищей полуорк, делая подельнику ласковую подножку, отчего тот закувыркался по листве и уткнулся головою в камень замшелый, после чего дрыгнул ногою левою и притих ненадолго. — Встань, встань, лихо молодецкое, шепни че-нить грозное! Ну что, дед! Отдавай деньги и лютню! Рваный плащ оставь себе, но прежде спорем мы с него пару заплат на нужды Шепота Зловещего — прохудил он намедни портки свои разбойничьи, да в таком месте прохудил, что и на коня теперь не вскочить от стыда! Но убойности злобной не потерял, не потерял!

— Ой ты еси, бармалеси, — закряхтел закутанный в тряпки бандит, вставая на четвереньки и тряся очумело головой. — Ох встану, размахнусь рукой правою, да ногою левою…

— Не губите, добры молодцы, — взмолился менестрель бродячий, вытягивая руку дрожащую, с двумя монетами медными на ладони. — Вот все чем владею я… вот все, чем богат…

— А лютня?! — хором вопросили разбойники.

— Стара она и не голосиста! Струны плохонькие, дребезжат! Такую только на выброс, по памяти старой ношу с собой…

— Сгодится на растопку, — мотнул головою злобно полуорк. — Давай сюда лютню, дедуля! Да не перечь — а то вмиг отправлю тебя на тот свет!

— Да как смеете вы разбойники поганые дедушку обижать!

Голос раздался звонкий, храбрый! Мелькнула промеж деревьев тень изящная, темная!

— Хто ты?! — снова хриплым хором вопросили разбойники и подались на шаг назад. Задрожало их нутро трусливое! Почуяли они беду, с тем голосом приходящую!

— Я Борро!

— Хто-хто? — неожиданно хрюкнув, переспросил Зловещий Шепот.

— Борро! Защитница простых людей! Всегда стою на страже справедливости!

— А я думал ты Чобин Буд… — признался Барс Оскаленный, повторяя непонятное хрюканье.

— Молчать! Готовьтесь к смерти!

Раз! И свистнула в воздухе серебряная молния, поразила мерзкого разбойника Шепота прямо в поганую грудь! Завыл тот по-звериному, затопал что есть мочи, замотал головой, а затем развернулся и побежал прочь в страхе, крича во все горло:

— Это Борро!

— Готовься к смерти и ты!

Зазвенели невидимые струны! Зашелестела листва! Возникла на лесной тропе тонкая фигурка в черном! Лицо скрыто шарфом, левая рука на поясе, а правая грозно направила в сторону Барса Оскаленного длинную серебряную рапиру.

Девушка! Юная девушка бесстрашно противостояла двум грязным злобным разбойникам! О Боги! Прослезился старый менестрель — еще никто не был так добр к нищему больному бедняку. И ведь не побоялась она ради него жизнью рискнуть своею… таинственная Борро…

— Беги в страхе! — велела девушка, и полуорк подался назад!

Разбойник сделал шаг прочь… замер… задумчиво почесал затылок…

— А может, смахнемся? — мелькнули в его глазах бандитских огоньки странные, непонятные, предвкушающие.

— Не побоюсь! — кивнула Борро, со свистом рассекая воздух клинком рапиры. — Сначала прибью тебя, ворог поганый! А потом за предложения такие найду твою любимую Премию да изобью ее так жестоко, что год ты Премию свою милую ненаглядную не увидишь более! В ином мире, конечно. Адские, адские муки доставлю тебе я! Настолько адские, что навеки потеряешь ты шанс достичь мифических врат Золотого Кланхрана!

— Ох ты еси горе страшное! Задрожали ноги мои! Затрусились руки мои! Закачались плечи мои! Захрустели локти мои! Затрещали колени мои…

— Ш-шах! — выкрикнула Борро, нанося разящий удар!

— Ах! — вскрикнул ужасно Барс Оскаленный, зажимая пронзенную грудь. — Небо синее! Небо прекрасное! В последний раз вижу тебя я… ах!

С тяжким шумом рухнул разбойник на покрытый листвой склон и укатился прочь, погребальным саваном накручивая на себя лесной мусор…

Победа!

Утер старый менестрель слезы со щек морщинистых, отвесил спасительнице поклон низкий.

— Благодарю от всей души тебя, Борро Заступница!

— Не склоняй голову, добрый старый менестрель! Мне приходилось слышать о твоих песнях и видят Боги — они чудесны!

— Ой ли… — удивленно прищурился старик, оглядывая ладную женскую фигурку. — Уж прости, незнакомка, но не видал я тебя раньше в тех чадных и темных залах, где приходилось мне играть. Такой светлой деве, как ты, там не место.

— Потому и не видал, что там чадно и темно, — улыбнулась девушка, снимая с лица шелковый шарф. — Неподалеку отсюда разбила я лагерь. Простой костерок, небольшой котелок, хороший крепкий бульон и свежий пшеничный хлеб с парой сладких луковиц. Не желаешь ли отведать угощения?

— С радостью! Видят Боги, я и так более чем достаточно получил от тебя, добрая Борро, но ослаб я в дороге, подкашиваются ноги как тряпичные. Стар я ужо… не могу как раньше по три дня без крошки хлеба во рту обходиться.

— Здесь близко…