Аль! Пу-пух…

Закрывающий все боковую стену обширного кабинета гобелен разом свернулся, открыв неглубокую стенную нишу длиной не менее пяти метров. Все пространство ниши окутывал едва заметный зеленый туман — магический призрачный сторож, скрывающий истинные имена и образы вещей и мгновенно дающий владельцу знать, если кто-то осмелится посягнуть на чужое. Внутри тумана мелькали частые золотые искорки, указывая на весьма и весьма высокий ранг магического сторожа. Такого просто так не обмануть и не развеять.

Ниша не пустовала — на специальных подставках внутри покоилось достаточно много самых разнообразных предметов, так или иначе связанных с доспехами или оружием. А в центре находилась большая доска, удерживающая на себе угрожающего вида двуручную секиру. Толстая металлическая рукоять, двойное выщербленное лезвие, размеры таковы, что поднять ее сможет далеко не каждый воин, а сражаться ею так и подавно дано единицам. Но стоило присмотреться попристальней, как сразу становилось заметно, что секира представляет собой сотню обломков, тщательно сложенных вместе. И многих кусочков все еще не хватает. Это уже не оружие — это лишь его силуэт. Картина, сложенная из осколков.

— Проклятые великаны растащили секиру по кусочку, — проревел басовито Берлор. — Мой предок еще не испустил последний вдох, лежа рядом с поверженным Ауссом Пещерным, а проклятые великаны уже растаскивали осколки… в свое время я обрушил свою родовую ярость на их головы! Я убил не меньше сотни великанов. Но собрать все кусочки до единого мне не удалось… Великаний Хребет слишком огромен, сплошь изрыт ходами, а горные великаны, тролли и орки сопротивляются до последнего! Побывал я и в угрюмой чащобе, населенной племенами лесных великанов, чьи предки в свое время осмелились примкнуть к начавшим боевой поход оркам и горными великанам, ведомым Ауссом Пещерным. Лесные великаны сполна ответили предо мной за ошибку, допущенную их тупоумными предками! Я разорил множество их поселений! Но и там удача улыбалась мне нечасто. И собрать удалось лишь несколько драгоценных осколков… Но придет время — и я соберу секиру полностью! И вложу ее перекованную рукоять в руку изваяния Урлора Красного, единственного из моих предков, чья статуя вот уже столетие стоит безоружной в нашей семейной гробнице… Что ж! Моя благодарность глубока, гость, решивший остаться безымянным. Не мне судить… но, не говоря никому своего имени, ты рискуешь остаться не запомненным и лишенным почестей — как прижизненных, так и посмертных. А для воина нет ничего хуже, чем не оставить о себе славной памяти! Но это твое дело, беловолосый гость со шрамом. А для меня важен лишь обет, данный пред статуей Урлора Красного… и благодаря тебе я только что сделал еще один шаг к его выполнению.

Пока безбоязненно стоявший спиной к гостю начальник тюрьмы веско проговаривал слова, его взгляд быстро нашел нужный промежуток, и с легким звоном небольшой осколок занял свое место на доске.

— Моя душа свирепо радуется вместе с тобой, Берлор Поджигатель, — с каменным выражением лица произнес воин.

— В благодарность просьба твоя будет исполнена, гость. Ты можешь нанести визит. И можешь передать ему подарок. Любой. Ведь он не узник, он гость. И здешние стены не останавливают его побег, а лишь защищают его добровольное уединение. Но я лишь открою пред тобой двери, ведущие к нему, но не смогу наполнить его сердце радостью от твоего визита, гость. Помни это.

— Я буду.

— Хорошо. А теперь ступай, — не оборачиваясь, кивнул Берлор, одна из его широченных ладоней тяжело опустилась на рукоять лежащего в нише и полуприкрытого куском черного шелка двуручного серебряного молота. — Ступай. Тебе покажут дорогу.

Горячо…

Душно…

Повсюду стелется густой пар вперемешку с едким вонючим дымом, по каменному полу стекает горячая парящая вода. Здесь много коридоров, как широких, так и узких, здесь много надежно запертых дверей, из-под которых сочится и сочится горячая вода. Из узких щелей в стенах и полу со свистом бьют струйки раскаленного пара — не суй руку, обожжет, ошпарит! С потолка льет обильная капель. Видимость настолько плоха, что не разглядеть пальцев на выставленной вперед руке. Висящий в воздухе магический шар-светильник едва-едва разгоняет тьму и водные пары тумана. Отовсюду доносятся гулкие стоны, рыдания, сдавленные вопли или нечленораздельное рычание, смешанное с безумным воем и хохотом. Откуда-то из бокового коридора, наполненного густыми клубами горячего пара, доносится тонкий жалобный плач:

— Горячо… горячо… здесь нет рыбы, нет рыбы! Хозяйка, добрая хозяйка… спаси… здесь нет рыбы… забери отсюда… горячо-о-о…

Парильня…

Преддверие ада.

Нижние этажи тюрьмы Аль Дра Даса, расположенные практически над раскаленной лавой, клокочущей где-то внизу, чью огненную ярость едва-едва усмиряют потоки холодной морской воды. Пар, рожденный встречей огня и воды, с воем рвется наружу, находя себе выход через малейшую щель и крохотное отверстие.

— Сюда, — почти ослепшего воина ухватили за плечо жесткие пальцы полуорка и подтолкнули в нужном направлении. — Ступеньки.