Ала ад-Дин и повелитель джиннов

– Что-о?!! – вскочил на ноги Максим и пошел на джинна с кулаками. – Так это ты, гад, мне всю малину, в смысле, того?

– Не понял, о чем ты. – Облакоподобное тело джинна отодвинулось на безопасное расстояние, несколько втянув хвост. – Но я смог добраться только до тебя. Тем более мне очень рекомендовал тебя дух Сим-сим.

– Спелись, да? Скучно стало Сим-симу, так он решил опять притащить меня сюда? А то, что у меня жизнь только-только налаживаться начала, вам побоку?

– Тихо-тихо, успокойся, прошу тебя. – Джинн отодвинулся еще дальше.

– Да я же тебя голыми руками порву, сраный ты клочок тумана, по ветру развею, а твоими бесстыжими глазами в пинг-понг играть буду, пока они не полопаются! – продолжал наступать Максим. – А ну, чудо-юдо, отправляй меня обратно! Слышишь?

– Но я не могу! – печально повесил голову Каззан, и глаза его сменили цвет на бурый.

– Что ты сказал? – охнул Максим, покачнувшись от накатившей безысходности. – Как это: не можешь?

– А вот так: не могу! По крайней мере, не раньше, чем джинны станут свободны.

– Не понял, это ты чего сейчас сказал?

– Я сказал, что ты должен сделать джиннов свободными.

– Совсем крышу с петель сорвало, да?

– Прости, но разве у крыш есть петли? – Глаза Каззана увеличились в полтора раза и приобрели лазурный оттенок.

– Не придирайся к словам! – зло отмахнулся Максим. – Это из песни.

– Странные у вас песни, однако.

– Какие есть. И прекращай мне мозги пудрить.

– И в мыслях не было! Спой мне эту песню, а?

– Я те кто, странствующий бард по вызову?

– Ну, пожа-алуйста! – взялся канючить Каззан. – Тысячу лет не слышал песен, а уж таких странных – и подавно.

– Хорошо, только эту не буду.

– А какую?

– Вот, слушай: «Ты беременна, ты беременна, ты беременна на-на-на-на…»

– Постой, постой. Это точно песня?

– А что не так? «Но это временно, это временно, это временно на-на-на…»

– Она мне не нравится! Спой другую.

– Подумаешь, критик нашелся! – надул щеки Максим.

– Да в ней слов меньше, чем воды в пустыне. Да и смысла я, если честно, не уловил. Нет, спой другую! – требовательно повел рукой Каззан.

– Ладно. Чего бы тебе такого спеть?.. – Максим задумчиво побарабанил пальцами по коленке. – Ага, вот: «Их бин дер гамми бар, их бин дер гамми бар…»

– А это чего значит? – вытаращился на Максима джинн.

– Типа, я квадратный медвежонок.

– Жуть какая! – отшатнулся Каззан, заклубившись, и повел плечами. – А чего он квадратный?

– Ну откуда же я знаю. Может ягоды радиоактивные съел или в грибах холестерин.

– Не надо мне таких песен. И про крышу тоже не надо, – на всякий случай заранее предупредил Каззан. – А есть у тебя что-нибудь наше, родное? – спросил джинн, глядя на Максима глазами, полными надежды. Теперь они стали просяще-голубыми.

– Как не быть. Вот, например: «По-оле-е, арабское по-о-оле-е. Солнце в зени-ит, и мозги набекре-ень…» Или вот еще, – Максим начал отбивать ногой ритм, прищелкивая пальцами: «Уч Куду-ук – Три Колодца-а. Кто успел дополз-ти-и, тот напье-ется-а-а…» Эй, ты чего?

Джин всхлипнул, отвернулся и утер ладонью лицо.

– Прямо за душу берет. Спасибо тебе.

– Да без проблем!

– А еще, спой что-нибудь еще, а?

– Так, стоп! Завязали с народным творчеством. А теперь рассказывай все и по порядку.

– Как пожелаешь, о гневный Махсум. – Джинн немного подрос, заклубившись и сменив цвет глаз на красный с переливами. – Выслушай же мою печальную повесть, о человек, ибо она…

– Кончай выделываться и говори коротко и по делу, а то я еще более гневным стану, – предупредил джинна Максим, усаживаясь обратно на землю.

Угроза была не ахти какая, но бессилие требовало выхода. Да и поделать со всем этим Максим ничего не мог. Оставалось лишь понять, зачем он понадобился треклятому джинну, чтоб его вертлявый хвост трижды узлом завязало.

– Можно и короче, – поразмыслив, согласился Каззан. – В общем, я очень старый джинн. Мне две с половиной тысячи лет, и повидал я многое и многих. Мне попадались разные люди: одни хотели того, другие – этого, третьи и вовсе не знали, чего хотят, но где-то сто пятьдесят лет назад – будь проклят тот день! – кольцо, слугой которого сделал меня Сулейман – да святится имя его в веках! – нашел замухрышка Абаназар, совершенно никчемный колдун, но с амбициями выше крыши. Вот уж у кого точно ее напрочь с петель сорвало! Так вот, мало было ему простых, человеческих, желаний, и возжелал он властвовать над миром и – только вдумайся! – быть повелителем джиннов.

–Этот гнусавый противный старикашка? Не смеши мои тапки.

– Но то истинная правда! И, смею тебя заверить, он очень опасен! О, сколько он моей крови выпил.

– А разве у джиннов есть кровь?

– Образное выражение, метафора.

– Ясно, продолжай.

– Это все.

– Все? Но мне до сих пор неясно, зачем тебе понадобился именно я. Колдун с Наполеоновскими планами, джинны, лампы, Ала ад-Дин – какое все это имеет отношение ко мне?

– Ты наделен удивительным, просто невероятным везением, о Махсум!

– Серьезно? – хмыкнул Максим, дернув подбородком. – Что-то не заметил, если честно.

– О, не сомневайся.