Алая королева

– Здесь нет камер, потому что в моей власти их выключить.

Во мне вспыхивает надежда, подобная свету в полной темноте.

– А в чем ваша сила? – дрожащим голосом спрашиваю я.

Возможно, он похож на меня…

– Мэра, когда Серебряные говорят «сила», они имеют в виду власть, могущество. Те мелкие глупости, которые мы умеем делать, называются «способностью».

Мелкие глупости. Например, сломать человека пополам или утопить его на городской площади.

– Я имею в виду, что моя сестра некогда была королевой, и здесь это по-прежнему кое-что значит.

– Леди Блонос меня не предупредила.

Он негромко посмеивается.

– Потому что леди Блонос учит вас всякой ерунде. Я этого делать не буду.

– Значит, если королева была вашей сестрой, вы…

– Джулиан Джейкос, к вашим услугам. – Он склоняется в преувеличенно низком поклоне. – Глава Дома Джейкоса, владелец кучи старых книг. Моя сестра была покойной королевой Корианой. Принц Тиберий Седьмой, или Кэл, как мы его называем, – мой племянник.

Теперь, когда он сказал это, я вижу сходство. Волосы и кожа достались Кэлу от отца, но небрежное выражение лица и теплый взгляд – несомненно, от матери.

– Значит, вы не собираетесь экспериментировать надо мной по приказу королевы? – спрашиваю я, все еще настороженно.

Но, вместо того чтобы оскорбиться, Джулиан громко смеется.

– Моя дорогая, больше всего королеве хотелось бы, чтобы вы исчезли. Ей в голову не придет интересоваться, кто вы, и помогать вам разобраться в себе.

– Но вы всё равно намерены это сделать?

Что-то мелькает в его глазах – нечто вроде гнева.

– Рука королевы не так длинна, как она пытается вам внушить. Я хочу узнать, что вы за существо, и не сомневаюсь, что вы тоже этого хотите.

Минуту назад мне было очень страшно, но теперь я заинтригована.

– Хочу.

– Я так и подумал, – говорит Джулиан, улыбаясь мне поверх стопки книг. – Простите, но также я должен делать то, о чем меня попросили, – готовить вас к тому дню, когда вы займете свое место.

Я мрачнею, вспомнив слова Кэла в тронном зале. «Ты – их кумир. Серебряная, воспитанная Красными».

– Они хотят воспользоваться мной, чтобы подавить недовольство. Каким-то образом.

– Да, мой дорогой деверь и его жена полагают, что вы в состоянии это сделать, если использовать вас надлежащим образом.

Каждое его слово насыщено горечью.

– Но это глупо и невозможно. Я не справлюсь, и тогда…

У меня обрывается голос. «И тогда я умру».

Джулиан понимает мою логику.

– Вы ошибаетесь, Мэра. Вы не понимаете, какой силой обладаете и сколь многое можете контролировать.

Он сцепляет руки за спиной, на удивление крепко.

– Алая Гвардия для большинства Красных слишком радикальна, слишком стремительна. А вы – символ затишья, спокойное новшество. Такое, которому люди поверят. Вы погасите революцию с помощью нескольких речей и улыбок. Вы будете разговаривать с Красными, объяснять им, как благородны, доброжелательны и бесконечно правы король и знать. Вы уговорите людей вновь надеть на себя оковы. Даже Серебряные, которые не доверяют королю – Серебряные, у которых есть сомнения, – отринут их, послушав вас. И мир останется прежним.

К моему удивлению, Джулиана это, кажется, смущает. В отсутствие гудящих камер я забываюсь, и на моем лице появляется презрительная усмешка.

– А вы разве этого не хотите? Вы же Серебряный, вы должны ненавидеть Алую Гвардию… и меня.

– Думать, что все Серебряные плохи, – такая же ошибка, как считать, что все Красные неполноценны, – серьезным тоном отвечает он. – То, как мой народ обращается с вашим, – дурно в самом глубоком человеческом смысле. Мы подавляем вас, загоняем в порочный круг бедности и смерти всего лишь потому, что вы якобы от нас отличаетесь. Но это неправильная тактика. Любой, кто учил историю, знает, к чему приводит такой взгляд на вещи.

– Но мы действительно отличаемся.

Мне хватило одного дня, чтобы понять это.

– Мы не равны.

Джулиан наклоняется и сверлит меня взглядом.

– Я вижу перед собой живое свидетельство того, что вы ошибаетесь.

«Ты видишь перед собой урода, Джулиан».

– Вы позволите мне доказать, что вы заблуждаетесь, Мэра?

– А толку? Ничего не изменится.

Джулиан раздраженно вздыхает и проводит рукой по редеющим каштановым волосам.

– Сотни лет Серебряные ходили по земле как живые боги, а Красные пресмыкались в пыли у них под ногами – пока не появилась ты. Если это не знак грядущих перемен, то я даже не знаю, что это такое.

«Джулиан поможет мне выжить. Более того. Он поможет мне жить».

– Ну так и что же мы будем делать?

Мои дни приобретают определенный ритм. Расписание всегда одно и то же. С утра этикет, вечером уроки, а в промежутках Элара выставляет меня напоказ на обедах и ужинах. Пантера и Соня, кажется, по-прежнему относятся ко мне с подозрением, но больше не лезут с расспросами. Просьба Мэйвена, очевидно, сыграла свою роль, как бы ни было неприятно это признавать.