Алая вуаль

– Михал Васильев! – раздался вдруг яростный голос Милы. – Ты меня не слышишь, но, если ты сейчас же не отпустишь Селию, я утащу твой труп в загробный мир!

Ахнув, я посмотрела на нее. Мила обрушилась подобно буре – ее лицо было мрачным, глаза метали молнии. Птицы в клетках кричали и бились о прутья. Михал судорожно вздохнул и крепче сжал меня. Мила же, не обращая ни на что внимания, закружила вокруг нас и разметала мои волосы в разные стороны.

– Он обидел тебя, Селия? Клянусь всем святым, если это твоя кровь…

– Не моя, – поспешно ответила я, глядя на ее взволнованные метания, но замерла, когда заметила, что Михал повернулся к ней.

Его лицо стало бесстрастным. Он поморгал, а Мила остановилась и присмотрелась к крови на моей груди. Я изумленно воззрилась на нее. Как такое возможно? Я не проходила сквозь завесу – мы все еще в царстве живых, – какая-то бессмыслица.

– Как ты…

– Ты залатала один разрыв, Селия, а не все! – выпалила она. – Эти разрывы повсюду, и одни затягиваются быстрее других. А как еще Гвиневра сумела бы разгромить кабинет Михала на прошлой неделе? Можешь не отвечать. – Она махнула рукой. – Это неважно. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что Янник не сожрал тебя? А? Если нет, я буду досаждать тебе до тех пор, пока ты не поймешь, что у всякого поступка есть последствия…

– Мила! – уже громче позвала я, и она, замешкавшись, посмотрела на меня.

Я кивнула на Михала, который смотрел на нее сквозь дым. Он стоял так неподвижно, что, казалось, был высечен из камня, и ожоги на его лице проступили отчетливее.

– Кажется, он тебя видит, – произнесла я с натянутой улыбкой. – И разумеется, он слышит меня.

Мила нахмурилась:

– Но это невозможно. Он не… Разве он…

Она помахала рукой перед его глазами и чуть отстранилась, когда он проследил взглядом за ее движениями.

– Михал? – прошептала она.

– Привет, сестренка, – едва шевеля губами, сказал он.

Мила широко распахнула глаза от изумления. Долгие мгновения они смотрели друг на друга. Казалось, все вокруг исчезло. Совы больше не кричали, огонь не трещал. Даже ветер тревожно замер, как будто страшась грядущего. Я старалась не дышать. Может быть, они забудут, что я здесь.

Мила охнула.

– Как это возможно? – тихо спросила она, словно вот-вот ее голос готов был сорваться. – Раньше ты никогда меня не видел.

Михал все еще сжимал мое оголенное запястье. Кружевной рукав был порван и теперь безвольно свисал с локтя. Медленно он разжал пальцы – лицо его по-прежнему было каменным, – но тут же стиснул зубы и снова ухватился за меня.

– Кажется, – сказал он, пристально глядя на свои пальцы, обхватившие мое запястье, – за это мы должны поблагодарить нашу общую знакомую.

– Вот оно что. – Мила посмотрела на наши руки. – Полагаю, в этом есть смысл.

– В этом вообще нет никакого смысла, – бросил Михал.

И мгновение рассеялось.

Мила прищурилась:

– Что же ты! Наверняка ты уже и сам понял, что Селия – Невеста.

Михал открыл рот, чтобы ответить, но Мила его тут же перебила. Она явно пыталась перевести разговор на другую тему, а может, и вообще избежать разговора как такового.

– Ее коснулась Смерть, вот почему она может проходить сквозь завесу и видеть меня. Видимо, тот, до кого она пожелает дотронуться, тоже сможет временно видеть призраков, – хмыкнула она и бросила испепеляющий взгляд на его руку. – Или хотела бы не дотрагиваться. Надеюсь, это не из-за тебя она вся в крови, Михал. Если это так, то этими ожогами на лице ты еще легко отделался.

– Мила, – на удивление спокойно произнес Михал, но она не обратила на него внимания и, встряхнув волосами, отвернулась.

– Если это так, то я просто расскажу обо всем Гвиневре, и всякий раз, когда ты будешь касаться Селии – даже чуть-чуть, – она будет дышать на тебя, как бешеная собака.

– Мила, – снова позвал ее Михал. – Ты уходишь от разговора.

Я смотрела на него как зачарованная. Хотя он пытался оставаться суровым, равнодушным, но его глаза странно блестели, когда он глядел на сестру. В них читалось раздражение, да, но и нежность. Никогда прежде я не видела его таким… человечным. От этого открытия я бы пошатнулась, если бы Михал не удерживал меня. Нахмурившись, я попыталась высвободиться из его хватки. Какая же я идиотка! Пытаюсь очеловечить чудовище.

Но даже чудовища любят своих сестер.

– Гвиневра снова нарисует усы дяде Владимиру! – горячо заверила его Мила, взволнованно расхаживая по лестнице. – Клянусь, она так и сделает! Может быть, она даже рожки ему пририсует и закрасит зубы. А я дам ей чернила.

Михал тяжело вздохнул, но звать Милу снова не стал. Уже с плохо скрываемым нетерпением он ждал, когда она прервется, а она все не унималась.

– Кстати, это Гвинни помогла тебе проникнуть в кабинет Михала, – предательски бросила она мне.

Я напряглась и метнула быстрый взгляд на Михала. Однако он даже не посмотрел на меня. Его глаза неотрывно следили за Милой.

– Михал разбил ей сердце, и она его так и не простила, даже после смерти. Бродит по его кабинету, то бушуя и плача, то виляя хвостиком перед ним, хотя он не слышит ни слова из того, что она говорит. Прямо сердце разрывается.