Алая Вуаль (ЛП)

— Мне не нужно уходить. Козетта Монвуазен сама придет ко мне. — Он поднимает со стола кусок пергамента и показывает письмо, написанное изумрудными чернилами. Сверху витиеватым каллиграфическим почерком выведено Маскарад. — Действительно, я отправил приглашение всем вашим маленьким друзьям, приглашая их в Реквием на бал в Канун Всех Святых. К тому времени я раскрою все ваши секреты, Селия Трамбле, и вы мне больше не понадобитесь.

Канун Дня Всех Святых.

Я быстро считаю дни, и сердце замирает от осознания. Чуть больше двух недель. У меня всего девятнадцать дней, чтобы все исправить, спасти своих друзей и себя от жестокой и кровавой смерти. Он ничего не говорит, пока я пытаюсь взять себя в руки, эти черные глаза снова холодны и безразличны. И впервые с тех пор, как я ступила на землю Реквиема, я начинаю понимать, что за болезнь здесь творится.

Ненависть на вкус как яд, как обугленный фитиль свечи за секунду до того, как она загорится — а она всегда загорается.

— Я найду способ остановить тебя, — обещаю я ему, а в голове уже крутятся мысли. Через девятнадцать дней я должна научиться убивать нежить — на этот раз по-настоящему. — У тебя не будет моих друзей.

Глава 15

Близнецы Петровы

Полки в моей комнате тянутся до потолка, заваленные старинными книгами и сломанными безделушками. И пылью. Слои и слои пыли. Я поднимаю канделябр из зала, рассматривая каждый фолиант и стараясь не чихнуть. Хотя голод сводит желудок, я изо всех сил игнорирую его. Понятно, что на Реквиеме пропитание — это поблажка, если только не пить кровь, и я скорее умру с голоду, чем попрошу что-нибудь у Михаля. Смахнув копоть с корешков на нижней полке, я наклоняюсь, чтобы прочитать названия: Воскреситель, Практическая некромантия: Руководство по темному искусству и Как общаться с мертвыми.

Я резко отдергиваю руку.

Некромантия.

Вздрогнув, я вытираю ладонь о лиф и спешу вниз по полке, выхватывая наугад еще одну книгу Le Voile Ecarlate³¹. С нетерпеливым вздохом я засовываю ее обратно под бюст разгневанного, давно забытого бога. В этой комнате тысячи книг, а мне нужна всего одна — одна книга с подробными инструкциями о том, как убить вампира. Это не должно быть слишком большой просьбой.

Все равно что найти иголку в стоге сена.

Мой желудок снова урчит, но очередной раскат грома поглощает звук, дребезжание чайного сервиза над головой. Я беру с полки еще одну книгу. Возможно, это и есть истинный план Михаля — медленно, мучительно убивать меня в течение следующих двух недель. При мысли об Ариэль, ее разорванном горле, ее задыхающихся стонах я не возражаю против этой идеи. Голодная смерть бесконечно предпочтительнее этого.

Однако два часа спустя я уже готова сама вырвать горло Михаля.

Я запихиваю Иллюстрированный Словарь Грибов И Других Грибных Организмов обратно на полку, уже почти обезумев от голода. Глаза щиплет и слезятся, а свечи расплавились до огрызков. Они бросают слабый, мерцающий свет на мизерный текст следующей книги, в которой изображен четырехэтапный жизненный цикл… плесени.

Я выпустила придушенное проклятие.

— Мадемуазель? — Голос Димитрия доносится с лестницы, и я вздрагиваю, поднимая канделябр. В руках у него позолоченный поднос с едой. Я вскакиваю на ноги. Задрав голову с плутовской улыбкой, он спрашивает: — Вы…..с кем-то разговариваешь?

— С собой, я думаю. — Одесса обходит его и проводит пальцем по густой пыли на перилах. Она морщит нос. — Это отвратительно.

— Да, это так. — Я встречаю ее брата на полпути к лестнице. — Так выглядело вчера, когда вы бросили меня здесь гнить.

Даже для моих ушей я звучу капризно, а мой желудок и вовсе грозится съесть сам себя. Когда я выхватываю поднос у Димитрия и бросаю ему канделябр, он прикрывает рот рукой, чтобы скрыть ухмылку, и бросает взгляд на сестру.

— Одесса, это было ужасно нечестиво.

Очевидно, он пытается устранить недоразумения, возникшие ранее, но после того, как я увидела, как его кузен пирует на горле Ариэль, у меня не осталось сомнений в том, кто же произвел эти пропитанные кровью тряпки в коридоре.

Словно прочитав мои мысли, он наклонил голову с чересчур яркой улыбкой.

— Поверьте, мадемуазель, я бы никогда не сделал этого. Посмотрите, я приготовил вам вкусный человеческий завтрак—.

Мы все, как один, смотрим на этот завтрак: мед с капустой, пять вареных яиц и чашка масла.

— Так вкусно, — бесстрастно повторяет Одесса, закатывая глаза и вытирая пыльный палец о его пальто. Хотя Дмитрий хмурится, я оставляю их препираться на лестнице, запихиваю в рот яйцо и устраиваюсь в мягком кресле.

Вдохнув первую порцию целиком, я заставляю себя прожевать вторую, проглотить, прежде чем окинуть Одессу взглядом.

— Вы должны были вернуться в сумерках.