Алая Вуаль (ЛП)

Вы не должны приезжать в Реквием. Убийца здесь — вампир по имени Михаль Васильев. Он пьет кровь своих жертв и намерен убить тебя в канун Всех святых. Вооруженный серебром, я сама не подвергаюсь непосредственной опасности. Пожалуйста, знайте, что я сбегу из этого жалкого места и скоро увижу всех в Цезарине.

С любовью,

Селия

При последнем росчерке моего пера д'Артаньян томно отрывается от корзины, снова зевает и направляется к входу в отдел доставки.

— Что вы делаете? — подозрительно спрашиваю я, складывая пергамент вчетверо и засовывая его в корсет вместе с колом. — Вы не пойдете со мной.

— Конечно, иду. — Он тянется вверх, чтобы взяться за ручку двери, и прохладный ночной воздух проникает между нами, когда она открывается в тени переулка. — Раз вампир, значит, всегда вампир.

Нахмурившись, я тихо выхожу за ним из магазина.

— И что это значит?

Его хвост щелкает в темноте, как фолиант из легенд. Как предзнаменование.

— Мне очень нравится запах крови.

Глава 24

Ma Douce⁵⁶

Д'Артаньян ведет меня к семихвостой горгулье, раздвигая плющ под ней и пробираясь сквозь трещину в стене. Возможно, глупо чувствовать себя такой… бодрой после его предупреждения, но город теперь кажется другим. Резкий, почти болезненный смех вырывается наружу, когда мы пробираемся сквозь кустарник по другую сторону стены, когда мы выныриваем на широкую улицу. Цвета здесь — желтый цвет тыкв, янтарь глаз д'Артаньяна — кажутся более насыщенными, чем раньше, а соль в воздухе острее на вкус, и далекий раскат грома обещает новую бурю.

Но пока еще нет.

Сегодня на улицах совершенно спокойно. Даже мирно. Сама луна выглядывает из-за туч, поблескивая на мокрых булыжниках, а черная кошка следит за нами, когда мы переходим на другую улицу. Когда она мурлычет, задевая мои юбки, я до мозга костей понимаю, что это оно. Это мой момент. Потянувшись рукой в карман юбки, я еще раз проверяю сложенное письмо. Когда д'Артаньян выгибает спину и шипит, спугнув бедное создание, я еще раз проверяю кол в корсете.

— Вам не нужно было этого делать, — шепчу я ему. — Она никому не причинила вреда.

Он выглядит самодовольным.

— Я знаю.

Покачав головой, я оглядываю местность, чтобы сориентироваться, и благодарю Бога за то, что Старый Город расположен на самой высокой вершине острова. Отсюда, прямо за стеной, я могу видеть весь Реквием, раскинувшийся под нами. Д'Артаньян сказал, что птичник находится на северном берегу, а это значит — я поворачиваюсь и щурюсь в лунном свете — там. Я вижу, как он поднимается вдоль скалистого берега. Медленно выдохнув, я запоминаю звезды над ним: созвездие под названием Амуро. Одна и та же звезда образует кончик хвоста змеи и крыло голубя. Я позволяю ей вести меня, когда погружаюсь в город и теряю из виду птичник.

Бо переименовал созвездие в свадебный подарок Лу и Риду прошлым летом.

При этом воспоминании меня пронзает тоска, но я отгоняю ее в сторону. Я закапываю его глубоко. Сегодня ничто не сможет омрачить мой дух — ни дождь, ни, тем более, сожаления.

Это мой момент.

Отправив письмо, я проскользну обратно в грот Михаля и буду ждать.

Хотя в магазинах по обе стороны от нас мерцает свет свечей, я пригибаю голову и не поддаюсь искушению; я спешу мимо книжного магазина и парфюмерии, лишь дважды оглядываясь через плечо на бриллиантовые и жемчужные ошейники, выставленные в бижутерии. Возможно, пока что небожители отвлекают Одессу, но рано или поздно она заметит мое отсутствие. Ускорив шаг, я вежливо киваю проходящему мимо джентльмену, который с любопытным выражением лица приподнимает передо мной шляпу. Его лицо бледное, как кость.

Сохраняя спокойный, размеренный шаг, я отказываюсь оглядываться на него. Отказываюсь давать ему повод остановиться и заговорить со мной. Все, что он знает, я не сделала ничего плохого; я простое человеческое животное, вышедшее на прогулку при лунном свете, совершенно обыденное и скучное. Что сказала Присцилла? Как домашнее животное. Я жду еще несколько секунд. Когда холодная рука не хватает меня за плечо, я слегка поворачиваю подбородок и с облегчением выдыхаю, глядя на пустую улицу позади себя.

— Второе мнение? — пробормотал д'Артаньян. — Еще не поздно повернуть назад.

— Вам бы этого хотелось, не так ли?

— Вовсе нет. — Он потирает бок о горгулью в полном удовлетворении. — Зачем лишать себя развлечений? Ничто так не радует, как наблюдение за тем, как срывается план — не то чтобы ваш план можно было назвать планом, конечно. Письмо и кол — это скорее прощание. — Он набрасывается на пролетевший листок. — Я всегда представлял себе свою собственную лебединую песню с большей помпой и торжественностью — возможно, от высокой моды, с гландами моего брата в руках.

— Прекрасно.