Аламут (ЛП)

Он рассказал им об устройстве садов и о том, кто из троицы находится в том или ином павильоне.

"Для меня совершенно непонятно, - сказал Абу Али, - как вам пришла в голову идея этого плана. Единственное объяснение, которое я могу придумать, - это то, что тебя, должно быть, вдохновил какой-то дух. Но не Аллах".

"О, это точно был не Аллах", - ответил Хасан, улыбаясь. "Скорее, наш старый друг Омар Хайям".

Он рассказал своим друзьям о том, как двадцать лет назад навестил его в Нишапуре и как невольно послужил источником вдохновения для его сегодняшнего эксперимента.

Абу Али был поражен.

"Ты хочешь сказать, что у тебя с тех пор был этот план? И ты не потерял рассудок? Клянусь бородой мученика Али! Я бы и месяца не продержался, если бы придумал что-нибудь столь великолепное. Я бы бросился воплощать его в жизнь и не сдавался, пока не добился бы успеха или не потерпел поражение".

"Я решил, что сделаю все возможное, чтобы не потерпеть неудачу. Подобная идея растет и развивается в душе человека, как младенец в теле матери. Сначала она совершенно беспомощна, у нее нет четких очертаний, она просто вызывает страстное желание, которое заставляет вас упорствовать. Оно обладает огромной силой. Постепенно она преследует и овладевает своим носителем, так что он не видит и не думает ни о чем другом, кроме нее. Его единственное желание - воплотить его, принести в мир это удивительное чудовище. С такой мыслью в нутре вы действительно похожи на безумца. Вы не спрашиваете, правильно это или нет, хорошо это или плохо. Вы действуете по какому-то невидимому приказу. Все, что вы знаете, - это то, что вы средство, подчиняющееся чему-то более могущественному, чем вы сами. Будь эта сила небесами или адом, вам все равно!"

"Значит, все двадцать лет ты даже не пытался осуществить свой план? У тебя даже не было души, с которой можно было бы поделиться?"

Абу Али не мог этого понять. Хасан только рассмеялся.

"Если бы я поделился своим планом с вами или с кем-то из моих друзей, вы бы сочли меня дураком. Не стану отрицать, что в своем нетерпении я все же попытался его осуществить. Преждевременно, конечно. Потому что впоследствии я всегда понимал, что препятствия, возникающие на моем пути, удерживают меня от необратимых ошибок. Первая попытка осуществить свой план была предпринята вскоре после того, как Омар Хайям предоставил его мне. Он посоветовал мне обратиться к великому визирю, чтобы тот исполнил свой юношеский обет и помог мне продвинуться по службе, как он уже сделал это для Омара. Низам аль-Мульк, как я и ожидал, оказал мне услугу. Он рекомендовал меня султану как своего друга, и я был принят при дворе. Можете себе представить, что я был более занятным придворным, чем великий визирь. Вскоре я завоевал расположение султана, и он начал продвигать меня вперед других. Конечно, это было лишь зерном на моей мельнице. Я ждал удобного случая, чтобы попросить султана о командовании войсками в какой-нибудь военной кампании. Но я был еще настолько наивен, что не считался с горькой завистью, которую мои успехи вызывали у моего бывшего школьного товарища. Я считал совершенно естественным наше соперничество. Но он воспринимал это как большое унижение. Это проявилось, когда султан захотел получить отчет о всех доходах и расходах своей огромной империи. Он спросил Низама аль-Мулька, как скоро тот сможет собрать все необходимые цифры. "Мне нужно не менее двух лет, чтобы выполнить эту задачу", - прикинул визирь. "Что? Два года? воскликнул я. Дайте мне сорок дней, и у меня будет подробный список, охватывающий всю землю. Только дайте мне ваших чиновников для работы". Мой одноклассник побледнел и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Султан принял мое предложение, и я был счастлив, что у меня появился шанс доказать свои способности. Я привлек к работе всех своих доверенных лиц по всей империи, и с их помощью и помощью султанских чиновников мне удалось в течение сорока дней собрать данные обо всех доходах и расходах в стране. Когда подошел срок, я предстал перед султаном с записями. Я начал читать, но едва успел прочесть несколько страниц, как понял, что кто-то подставил не те списки. Я начал заикаться и попытался по памяти дописать недостающую информацию. Но султан уже заметил мое замешательство. Он вышел из себя, и его губы начали дрожать от ярости. Тогда великий визирь сказал ему: "Мудрые люди подсчитали, что для выполнения этого задания потребуется не менее двух лет. Как же еще отвечать легкомысленному идиоту, который хвастался, что выполнит ее за сорок дней, как не бессвязной болтовней?" Я чувствовал, как он злобно смеется внутри. Я знал, что он разыграл меня. Но с султаном шутки плохи. Я должен был с позором покинуть двор и отправиться в Египет. В глазах султана я так и остался бесстыдным шутом. С тех пор великий визирь живет в страхе перед моей местью и делает все, чтобы уничтожить меня. Так выпал первый шанс осуществить мой план. И я не жалею об этом. Потому что я очень боюсь, что роды были бы преждевременными..."