Алатарианская Империя

      Полдня непрерывного пути прилично измотали не только лошадей, но и наездников. Гонимые временем, они преодолели немалую часть пути, но вскоре усталость взяла свое и лошади одна за другой стали понемногу выдыхаться и лишаться жизненных сил. Поэтому, увидев прекрасное место для непродолжительного отдыха, Олби дал команду остановиться и сделать привал. Место, выбранное Олби, оказалось размашистой поляной овальной формы, густо усеянной какой-то диковинной травой, напоминающей мох. По всему диаметру поляны расположились старинные мощные дубы, по второму ярусы за ними – молодые ели, хвойный запах которых сводил с ума и вносил нотку прохлады в это райское место. Прямо под большим развесистым деревом на юго-западе равнины расположился небольшой быстрый ручей. Это позволило путешественникам напоить измотанных лошадей, остудиться самим и пополнить запасы воды.

– Я знаю эти места, – начал говорить Бард. – Мы уже не так далеко от цели. Отсюда до моего поселения примерно полдня непрерывной езды. Я бывал здесь с отцом в детстве. Помню, как только я научился сидеть в седле, он взял меня в далекое путешествие. Мы ехали очень долго, отец рассказывал всякие истории об этих местах, о своих приключениях,

о легендах и старинных былинах, бытующих в этих землях. Я, маленький наивный мальчишка, слушал его байки, раззинув рот от удивления, стараясь услышать и переварить каждое слово, не упустить ни малейшей детали – настолько интересно и занимательно умел преподнести информацию отец. Да и в детстве все мы непременно хотим верить в чудо, не так ли? – после этих слов Бард ностальгически закатил глаза и весело хмыкнул, будто желая увидеть на лицах попутчиков немой ответ, но, не найдя его, продолжил свой монолог. – Сейчас я понимаю, что половина из того, что он говорил – всего лишь выдумка, чтобы меня заинтересовать. Но тогда я верил в каждую легенду, рассказанную им, в каждую байку, придуманную для меня, и чувствовал себя невероятным счастливым в окружении дикой живописной природы, родных мест и отца, готового ради меня на все. Наверное, так спокойно и беззаботно мы чувствуем себя только в детстве – дома, с родными и близкими, лишенными всяких хлопот и невзгод взрослой жизни. Есть только ты и целый мир, полный неизведанных уголков и твоих больших надежд. Отец навсегда останется для меня героем – сильный, смелый, заботливый. Он открыл для меня целый мир, научил всему, что умел сам. Все свои принципы я вынес из его наставлений, а его уроки я не забуду даже на смертном одре. Во время болезни многие воспоминания становились мутными, некоторые вообще стирались, но все, что связано с ним, я помнил каждую секунду своей жизни. Помню, как мы ночевали под открытым небом в месте, похожем на это. Тогда я впервые ночевал не дома. Мама тогда очень рассердилась на отца, что он не предупредил ее и увез меня. Это самое яркое мое детское воспоминание. После этого было много всего захватывающего и интересного, но этот эпизод моей жизни не смог затмить ни один другой. А потом отец умер, мама вышла замуж за другого мужчину, который имел троих своих сыновей старше меня. После этого моя жизнь стала невыносимой. Они издевались надо мной, сколько я себя помню. Тогда я жутко обижался и на них, и на маму, и на отчима. Практически каждую ночь я просыпался в слезах, мечась в нервных конвульсиях от собственного бессилия. И лишь спустя годы, когда я вырос, понял, что это меня только закалило. Мой характер закалялся через пот и кровь. Я навсегда запомнил обиду, нанесенную в детстве, и поклялся отомстить за издевательства. И когда я вырос, каждого из них вызвал на честный поединок, проходящий один на один перед главой поселения. Я убил их один за другим. После этого мать от меня отказалась, не захотела даже видеть. Долгое время я не мог найти своего места в жизни, скитался от одного поселения к другому, пока не встретил свою жену Мириаду – самую красивую женщину на земле. У нас случилась любовь с первого взгляда, в тот момент я понял, что хочу прожить всю свою жизнь рядом с этой женщиной. А когда у нас появился первый ребенок, я снова обрел смысл жизни и почувствовал себя по-настоящему счастливым. Хммм… Что-то я разоткровенничался. Видимо, отсутствие общения последние несколько лет и свежий воздух так действуют на мой не привыкший к беседам мозг. Прошу прощения, что утомил вас такими подробностями своей биографии, – смущенно сказал Хоблауд, хватаясь за флягу с водой и припадая к ней сухими, обезвоженными от длительного рассказа губами.

– Когда ты делишься с кем-то своими переживаниями, становится легче. Гораздо лучше высказаться и перенести эту боль своих воспоминаний, чем она будет выедать тебя изнутри, – доверительно сказал Олби, ободряюще похлопав Барда по плечу, и добавил: – Тем более, ты очень интересно рассказываешь. Слушать тебя – одно удовольствие и услада для ушей. И не вздумай грустить! Еще каких-то три дня – и ты снова увидишь жену, детей, ступишь на родные земли.