Альбигойский Крест. Сенешаль Каркассона

Рауль, сокольничий графа Амори, лежал на мягкой перине и смотрел в потолок. Крепкий сорокалетний мужчина, волею судьбы заброшенный вместе со своим хозяином в эти жуткие, так он называл Окситанию, края, как-то случайно столкнулся с вдовой на большой рыночной площади Каркассона и влюбился, словно совершенный юнец.

Они столкнулись в толчее зевак, бродивших вдоль торговых рядов. Катерина уронила свою большую корзину, из которой на землю вывалились овощи. Рауль, как и полагалось бравому сокольничему, бросился помогать красивой женщине, рассыпавшей продукты по его вине.

Он присел на корточки и стал проворно складывать в корзину разлетевшиеся овощи. Несколько раз их руки соприкасались, и Рауль ощущал нежность и бархатистость рук прекрасной незнакомки. Он украдкой поднял голову и посмотрел на нее. Соблазнительный вырез открытого деревенского платья обнажил разрез ее крупных грудей, которые, казалось, с трудом помещались и вот-вот могли вылезти на свободу из-под тесного корсета, едва прикрытые льняной полоской материи.

– Простите меня, донна… – смущенно произнес он, не отрывая глаз от выреза ее платья.

Женщина перехватила его восхищенный взгляд и томно произнесла в ответ:

– Ничего, благородный кабальеро. Это моя вина…

Ее певучий каталонский диалект вскружил голову Раулю…

Этим же вечером он остался у нее, проведя просто фантастическую и безумную ночь. Ласки вдовы, стосковавшейся по мужскому плечу, покорили сердце и вскружили голову сокольничего, в одночасье превратив его в наивного поставщика секретов, которые долетали до его ушей во дворце графа Амори.

Катерина подошла голая к окну, сладко потянулась своим полным, но удивительно гармоничным и красивым телом, и выставила свой большой круглый зад, облокотившись на подоконник. Лунный свет красиво обрисовывал ее округлые формы, своей тонкой серебристой линией сглаживая небольшие недостатки и подчеркивая пышность ее бедер, грудей, покатость плеч, он серебрился в ее волосах, ниспадавших большой черной волной на спину.

– Что-то сегодня много народа приехало в крепость… – она придала своему голосу равнодушные нотки.

Рауль повернул к ней голову и ответил:

– Да, пополнение прибыло. Почти все они – итальянцы, по-нашему говорят с трудом, но, насколько мне известно, среди них много толковых арбалетчиков. – Он спохватился, вспомнив приказ о запрете разговоров с местными жителями. – А, зачем ты спросила?

Катерина повернулась к нему и с улыбкой ответила:

– Женское любопытство. Господи, ты же знаешь, что я держу лавку, а от ваших наемников у меня есть постоянный доход…

– А, прости… – растерянно ответил Рауль. Он зевнул и произнес. – Давай спать…

– Давай… – улыбнулась Катерина. Она подошла к постели и легла рядом с ним. – И долго они пробудут у нас?..

– Что? – Переспросил сонный Рауль. – Не расслышал…

– Я спрашивала, как долго они пробудут у нас в городе? – Повторила они, переворачиваясь на другой бок.

– С неделю, не больше. Их всех отправят в аббатство, что на границе с Фуа… – с трудом сдерживая зевоту, ответил Рауль. – Там находятся раненые крестоносцы, а охрана слабая – всего с десяток воинов…

– Спокойной ночи, милый… – вдова нежно чмокнула его в щеку и закрыла глаза.

Она дождалась, пока тот не заснул, тихо встала и открыла дверь, шагнула в темноту и, набросив на плечи теплую накидку, вышла на кухню, где ее ожидала незнакомка в капюшоне, надвинутом на лицо.

– В течение недели новых воинов отправят в аббатство Фанжо, где сейчас лечат раненых крестоносцев…

– Тех, кто разгромил наших и пленил священников? – Переспросил неизвестный голос, принадлежавший женщине. – Кто они?..

– Итальянцы, человек шестьдесят… – ответила Катерина. Она услышала голос Рауля, звавшего ее из комнаты. – Мне пора…

– Мне тоже… – ответила незнакомка и покинула дом вдовы, растворяясь в темноте ночи.

Катерина вернулась в комнату и легла рядом с Раулем.

– Ты куда ходила?.. – сквозь сон спросил он, обнимая женщину.

– По нужде, милый… – ответила Катерина. – Спокойной ночи…

– Спокойной ночи дорогая… – засыпая, ответил сокольничий. – Ты бы отпустила своих голубей…

– С какой стати? – Насторожилась она, стараясь не подавать вида.

– Они у тебя простые, а за почтовыми голубями сенешаль приказал следить…

– Какой же он нудный, этот ваш сенешаль… – изобразила искреннее возмущение вдова. – Когда коту делать нечего, тот, хотя бы, языком чистит себя, а ваш сенешаль просто дурью мается…

– Не наше дело обсуждать решения его милости. – Проворчал Рауль. – Даже наш граф, и тот, стал вести себя куда осторожнее с ним. Я специально убрал голубей нашей сиротки от посторонних глаз. Пусть Флоранс продолжает играть с ними, в ее жизни так мало радости…

Катерина вздрогнула…

– А, тут еще, это еврей Авраам приходил, нос свой совал всюду и расспрашивал, как, мол, поживают те голуби, что он продал его светлости три месяца назад…

Вдова вздрогнула второй раз. Что-то страшное, холодное коснулось ее сердца, обдав все тело могильным холодом…

XXVII ГЛАВА. Итальянцы.

Каркассон. 21 августа 1221 года.