Альбигойский крестовый поход

Высокая готическая архитектура Иль-де-Франс проявилась на Юге в соборе Клермон-Феррана, строительство которого началось в 1248 году после того, как епископ вернулся домой под сильным впечатлением после своего посвящения в парижской Сент-Шапель. Его архитектор, Жан Дешам, продолжил дело строительством собора в Нарбоне, а его сын, возможно, отвечал за возведение собора в Родезе. Несомненно, французская церковная архитектура в любом случае завоевала бы Лангедок, как она завоевала остальную Европу без помощи крестоносных армий. Юг всегда ощущала влияние севера. Но ему почти нечего было предложить взамен кроме некоторых региональных особенностей, таких как предпочтение боковых капелл перед нефами и нелюбовь к летящим контрфорсам, напоминание о более древней романской традиции. Единственным по-настоящему оригинальным шедевром был укрепленный собор Альби, но он был слишком сильно обязан обстоятельствам своего создания, чтобы оказать влияние на север, где рутьеры не терроризировали соборные города, а инквизиторов не нужно было защищать от толп убийц. Скульптура южных церквей была либо вырезана в чисто северной идиоме, либо с бесплодной верностью следовала романским мотивам, которые в XI и XII веках были лучшим вкладом Юга в историю культуры Франции. В городских садах Тарба находится реконструированный клуатр с капителями XIV века, скопированными с церкви Сен-Севе-де-Рюстан. Их стиль на столетие старше Альбигойского крестового похода. Наряду с такими удручающими памятниками утраченной жизненной силы, редкие свидетельства свежей средиземноморской традиции очень малочисленны.

Слишком легко считать границы национальных государств предопределенными, а их политическую историю — неустанным маршем к их достижению. "Естественные" границы, которые Ришелье определил для Франции в XVII веке, санкционировали наступления французских армий и проявление того чувства исторической общности, которое свойственно французам. Тем не менее, в XII веке Центральный массив был политической и культурной границей более важной, чем Пиренеи. Правда, Лангедок юридически являлся фьефом французской короны, но в свое время так же было и с Испанской маркой, которую Барселонский дом превратил в мощную и независимую монархию. Пиренеи могли казаться грозным естественным барьером, но прибрежная дорога и Средиземное море были лучшими путями, чем те, что соединяли Тулузу с Парижем. По ним перемещались деньги, на которые каталонская династия купила оммаж Транкавелей в 1067 году, а архитекторы, построили в Таррагоне масштабную копию цистерцианского монастыря Фонфруда. Южная Франция принадлежала к тому же миру, что и Каталония, миру, который был далек от Франции Филиппа II Августа и Людовика IX. Большая ее часть уже находилась под властью Барселонского дома, и если социальная дезинтеграция должна была бросить оставшуюся часть в руки иностранной державы, то в конце XII века, должно быть, казалось вероятным, что этой державой будет Каталония.

Однако случилось так, что каталонцы потеряли обширные земли, которые они ранее приобрели на Юге, а также надежду на захват новых. Конец Тулузского дома оказался не более чем мимолетным моментом в экспансии французской монархии на Юг, которая после 1249 года продолжалась более века. Последний каталонский граф Прованса был кузеном короля Арагона, но он управлял своими владениями как независимым государством, а когда он умер в 1245 году, его единственная наследница была быстро выдана замуж за брата французского короля, Карла Анжуйского. Каталонцы сделали все возможное, чтобы предотвратить этот катастрофический союз, и даже попытались похитить невесту. Но попытка оказалась неудачной, и Карл занял свои новые владения армией юристов, чтобы создать централизованное государство из массы запутанных феодальных прав, тем эффективным способом, который Капетинги сделали традиционным на севере. Любопытная судьба была у самого Прованса. Завоевание Карлом Анжуйским южной Италии, завершившееся в 1268 году на поле битвы при Тальякоццо, превратило его во французский филиал итальянского королевства, связь которого с французской короной становилась все более отдаленной с каждым новым поколением его правителей. Французским королям пришлось ждать до конца XV века, чтобы окончательно присоединить Прованс к своим владениям. В Лангедоке им повезло больше. Альфонс де Пуатье умер в 1271 году от болезни, поразившей его во время последнего крестового похода Людовика IX, а его жена последовала за ним в могилу через три дня после этого. Их брак был бездетным, и их наследником стал король Филипп III Французский.