Алеф

— Почему вы не вызвали неотложку раньше? — спрашивает меня коротышка-врач, протирая круглые, в тонкой золотой оправе очки краем халата. — Ещё немного, и было бы поздно.

— Когда его выпишут? — спрашиваю я, доставая из кошелька сотенную банкноту и протягивая её врачу.

— Думаю, с выпиской придётся подождать, — отвечает тот, ловко пряча купюру в карман. — Ребёнок в таком возрасте, когда его нельзя оставлять без присмотра и квалифицированного ухода. Поэтому придётся поместить его в специальный бокс.

— Это действительно обязательно? Отдавать его туда.

— Совершенно необходимо. Особенно после переливания.

— Ну, хорошо, — киваю я. — Выходите его. В долгу не останусь.

Пробыв в больнице ещё пару часов, я еду домой. Открываю дверь своими ключами, чтобы не звонить и не встречаться с Марной.

Кажется, судьба решила отобрать у меня всех, кто мне дорог. Сначала Марию, потом Еву и Виктора. Теперь Тристана. Могу ли я противиться ей?

Выхожу из виртуальности и иду ужинать, поскольку испытываю зверский голод. Макароны по-флотски и бутерброд с форелью сметаю минут за десять, потом выпиваю чашку египетского красного чая с тремя ложками сахара.

Настроение поганое.

Ложусь спать. Слышно, как в оконное стекло бьётся муха. Накрываю голову подушкой, чтобы её не слышать, и спустя десять минут проваливаюсь в темноту.

Весь следующий день я работаю над «Алефом». Мне нужна ещё максимум неделя, и вирус будет готов. Конечно, Стробов настраивает на более ранних сроках. Стоило сказать полковнику, что программа почти готова, и он заявил, что хочет получить её в течение трёх дней. Обойдётся. Выпускать в Сеть сырой вирус — всё равно, что садиться в свежесобранный истребитель. Лично я не рискнул бы.

Если Голем не успеет взорвать мир за то время, что я отлаживаю «Алеф», у человечества появится шанс выжить.

Довольно приятно ощущать, что от тебя зависят жизни миллиардов людей — ведь я единственный, на кого может рассчитывать Контора. Думаю, прежде чем вручить им панацею от измены, я ещё поторгуюсь: снятие обвинений это не цена за спасение мира.

Когда у меня начинает рябить в глазах, я запускаю несколько программ-помощников, чтобы они дописали заданные алгоритмы, и отправляюсь спать.

Глава 14

Спустившись к завтраку, я обнаруживаю, что стол сервирован, но за ним никого нет.

— А где Олег? — спрашиваю я Фёдора.

— Господин Зуев уехал рано утром неизвестно куда и не сказал, когда вернется, — отвечает дворецкий.

— А Марна?

— Обещала спуститься с минуты на минуту.

Я велю Фёдору не ждать и подавать завтрак, как только он будет готов. Он кивает и скрывается на кухне, а я сажусь за стол и кладу на колени салфетку с вышитой в углу монограммой.

Спустя пару минут Валентина вносит дымящийся и распространяющий восхитительный аромат поднос и ставит его на стол. Я вижу яйца по-бенедиктински, горячие бутерброды с ветчиной, сыром и помидорами, свежий салат и тосты с маслом.

Почти одновременно с Валентиной входит Марна в платье из сиреневого шёлка, не закрывающем колени. Волосы убраны назад и перехвачены пёстрой лентой.

— Доброе утро! — говорит она, обращаясь к нам с Валентиной, и садится за стол напротив меня. — Как малыш? С ним всё будет в порядке?

— Скорее всего, — отвечаю я. — Врач поместил его в специальный бокс, чтобы обеспечить постоянный надзор.

— Да, в таком возрасте это иногда бывает необходимо, — кивает Марна. — А где его мать?

— В больнице, — отвечаю я нехотя. — Несчастный случай. Упала с лестницы.

— Господи! — брови у Марны медленно ползут вверх. — Прямо одно к одному. Как её зовут?

— Ева.

— Красивое имя. В Германии оно встречается довольно часто.

— Да, наверное, — отвечаю я, принимаясь за еду.

Похоже, Валентина решила нас побаловать в связи с событиями прошлой ночи.

— Ты держался очень мужественно, — говорит Марна. — Особенно, учитывая, что твоя дочь тоже нездорова.

Молча пожимаю плечами.

— Вчера ты не выходил из комнаты.

Естественно, я ведь провёл вчерашний день в реальности, трудясь над «Алефом».

— Было много работы.

— Понимаю. Мне можно пока остаться у тебя?

Я слегка озадачен. Предполагалось, что Марна переночует у меня и вернётся в гостиницу. Собственно, её и сейчас тут быть не должно. Мне не очень хочется держать дома потенциального агента Голема, но не отказывать же девушке.

— Конечно, — говорю я. — Надо сказать Генриху, чтобы он перевёз твои вещи из отеля.

— Здорово! — восклицает Марна с радостной улыбкой. — Надеюсь, я не помешаю? Просто мне кажется, что тебе сейчас нужна поддержка.

Как благородно.

— Спасибо. Весьма признателен.

Какое-то время мы едим молча, затем я кладу приборы в опустевшую тарелку и отодвигаю её. Пауза затягивается, хотя Марна, вроде, не испытывает неловкости.

— Как твоя мать? — спрашиваю я, протягивая руку к чайнику. — В порядке?

— Немного скучает по папе. Теперь, наверное, и по мне.

— Ей он тоже не звонил и не писал?

— Нет.

Марна придвигает ко мне свою чашку. Я наливаю в неё заварку и разбавляю кипятком.

— Сахар?

— Три ложки, пожалуйста. Спасибо.