Алекс & Элиза

– Конечно, беспокоит, – заверил Черч. – Так же, как беспокоит вас и любого другого неравнодушного человека. Меня печалит то, что мои соотечественники умирают, вставая на защиту несправедливости, но все же я никоим образом не могу заставить себя поддерживать колониальный строй. Война – самое отвратительное дело. Слава Господу, она приносит прибыль, иначе смысла в ней не было бы вовсе.

Алекс рассмеялся вслед за Черчем и Стивеном, не зная, должен ли чувствовать себя оскорбленным. Кавалер Анжелики оказался либо очень проницательным человеком, либо шутом, трудно было сказать.

– В этой дрянной ситуации есть определенная выгода, – продолжил Черч, – но я с нетерпением жду, когда же война, наконец, закончится, и я смогу вернуться в Англию. Надеюсь, мы сможем привезти американскую демократию и на нашу сторону пруда.

– А как же Анжелика? – спросил Алекс. – Захочет ли она везти американскую демократию на вашу сторону пруда?

– Это мое самое заветное желание, – заявил Черч, глядя поверх плеча собеседника. Алекс обернулся и встретился взглядом с Элизой. Впервые за вечер она смогла улыбнуться именно ему. Молодой офицер ощутил внезапную потребность расстегнуть пуговицы мундира, поскольку сердце в его груди было готово разорваться от радости.

Открылась дверь, вошел Улисс в сопровождении Лоу, юного лакея, и они, после краткого обмена репликами с миссис Кокран, вытащили стоявший у стены стол в центр гостиной. Луиза и еще одна горничная внесли фарфор, блюда, скатерти, скоро накрыли на стол, и мужчинам пришлось подняться, чтобы их кресла придвинули к столу так же, как и кресла с женской половины гостиной. Высокий стул миссис Кокран поставили во главе стола, и вскоре все уже сидели перед тарелками с дымящимся рагу.

К вящему огорчению Алекса, он сидел прямо напротив Пегги, в то время как Анжелика сидела в середине, а Элиза в другом конце стола. Черч сидел рядом с ним, а Стивен – напротив Элизы.

– Полковник Гамильтон, – обратилась к нему Анжелика почти сразу после того, как они сели за стол, – мы довольно часто видим вас в последнее время. Или мне следует сказать, что моя сестра часто видит вас в последнее время.

Алекс почувствовал, как потеплели щеки.

– Вовсе не так часто, как мне бы хотелось, – сказал он спокойно, окуная ложку в рагу.

– Вот как? Тогда должны ли мы предположить, что у вас серьезные намерения в отношении нашей сестры?

Алекс судорожно пытался поднести ложку ко рту как можно ровнее. Он медленно прожевал и проглотил то, что положил в рот, надеясь, что кто-нибудь заговорит, но за столом царила тишина, не считая периодического стука металла о фарфор.

– Я бы не хотел обсуждать свои чувства к мисс Скайлер на публике, если вы не возражаете.

– Боже мой, Элиза, – обратилась Анжелика к сестре, – надеюсь, на поле боя он проявляет больше решительности, чем в делах сердечных, иначе мы обречены на поражение.

Элиза не взглянула ни на сестру, ни на Алекса, но Анжелика продолжила:

– Как я уже говорила, надеюсь, полковник Гамильтон на поле боя решительнее, чем в ухаживаниях, ведь тут он даже не может публично заявить о своих чувствах. Я вот при первой же встрече объявила мистеру Черчу, что он слишком стар и низок ростом, но он не прекращал говорить, что все равно женится на мне!

– Кажется, вы заявили, что я еще и слишком толстый, – со смехом добавил Черч, потирая живот.

– В последнее время мне весьма по вкусу ваша мягкость, – кокетливо заметила Анжелика, – но позаботьтесь, чтобы она не стала рыхлостью и не начала обвисать. Мне, определенно, не понравится быть рядом с человеком, который… обрюзг.

– О, Анжелика, какая дерзость! – вмешалась тетушка Гертруда, хоть было неясно, сказано это с осуждением или одобрением. – Ты бы так не разговаривала, если бы доктор Кокран был здесь.

– А что она такого дерзкого сказала? – спросил Стивен. – Просто мисс Скайлер не хочет быть рядом с человеком, который… – Тут он прижал ладонь ко рту, наконец-то сообразив, о чем речь.

– Не знаю, – снова заговорил Алекс. – Я не думаю, что для мужчины многое допустимо. И предложение – это не залп из всех орудий. Это, скорее, дипломатические переговоры.

Элиза улыбнулась, услышав его слова, но Алекс смотрел на Анжелику. На ее лице появилось странное выражение – смесь решимости и печали. Было похоже, что она решительно настроена поставить его на место, но ее это вовсе не радует.

«На нее кто-то давит, –  сказал Алекс самому себе. – И я могу только надеяться, что она будет сопротивляться этому давлению более успешно, чем до сих пор».

Увы, после минутной заминки Анжелика сделала глубокий вдох, словно готовясь дать второй залп.

– Самым важным является отсутствие на сегодняшнем вечере наших родителей, которые, хоть и знакомы с полковником Гамильтоном – вы помните, именно он пытался отправить папу в тюрьму в прошлом году, – все же не слишком много о нем знают и не могут судить, достоин ли этот джентльмен одной из их дочерей.